Лирика

Я хотел поймать в воде отраженье цветка,
Но лишь темный ил со дна, подняла моя рука.
И несла куда-то река отражение любви.
Но она не вернется назад, сколько ты не зови.

Ты меня не зови, река, унося отражение цветка.
Я останусь на берегу. Сосчитай другим.
Ты меня не зови, река, над тобой плывут облака
И не сможешь ты никогда их остановить – а нет!

И течет печально река, унося облака.
Рядом с ними, в даль плывет отражение цветка.
Я хотел бы облаком стать, чтобы рядом с цветком,
Отражаясь в мутной воде, плыть куда-то вдвоем.

Ты меня не зови, река, унося отражение цветка.
Я останусь на берегу. Сосчитай другим.
Ты меня не зови, река, над тобой плывут облака
И не сможешь ты никогда их остановить – а нет!

Ты меня не зови, река, унося отражение цветка.
Я останусь на берегу. Сосчитай другим.
Ты меня не зови, река, над тобой плывут облака
И не сможешь ты никогда их остановить – а нет!

Ты меня не зови, река.
Ты меня не зови, меня.
Ты меня не зови, река.
Ты меня не зови, меня.

Не зови…

Е. Потоцкий и гр. "Странники"

Холодный взгляд любовь таит...

Холодный взгляд любовь таит
и красота гнетет и дразнит...
Прекрасны волосы твои,
но одиночество прекрасней.
Изящней рук на свете нет,
туман зеленых глаз опасен.
В тебе все музыка и свет,
но одиночество прекрасней.

С тобою дни равны годам,
ты утомляешь, словно праздник.
Я за тебя и жизнь отдам,
но одиночество прекрасней.
Тебе идет любой наряд,
ты каждый день бываешь разной.
Счастливчик - люди говорят,
но одиночество прекрасней.

Не видеть добрых глаз твоих -
нет для меня страшнее казни,
мои печали - на двоих,
но одиночество прекрасней.
Твоих речей виолончель
во мне всегда звучит, не гаснет...
С тобою быть - вот жизни цель,
но одиночество прекрасней.

(А. Дольский)

Опять с размаху рухнул в снег
Бедняга Цельсий.
А я трамвай, мне дела нет,
Я пру по рельсам!

Моторов пых, колодок визг,
Машины встали.
А я кидаю брызги искр
На швы из стали.

Внутри узорно и свежо –
Мороз, хоть тресни!
А я лечу дурным стрижом –
Вперед и с песней!

За пассажиром пассажир
Идут потоком.
И, рты сердечками сложив,
Мне греют окна.

Чего в конце полета жду –
Вопрос отдельный!
За небо рожками держусь –
И параллельно!

Сквозь ледяное молоко
Гарцую гордо,
И рады бабушка с внучком
Трамвайной морде.

Стоят машины, чуть дыша –
Заиндевели.
И машет сверху, мельтеша,
Метла метели.

А мне тепло лететь, звеня,
Ведь к пункту «лето»
Ты едешь в сердце у меня,
Не взяв билета.

Мария Дубиковская

Нет, я не Байрон, я другой... :-)

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум немного совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я - или бог - или никто!

(Михаил Лермонтов)

«Алло, это я…» И уносит за рамки приличий
В мир самых бессовестных, самых волшебных желаний.
Я в голосе этом найду сотни тысяч отличий,
А значит сто тысяч за каждый мой грех оправданий…

«Алло, это я…» - просочилось, должно быть, сквозь поры.
До самого сердца пронзает вибрацией похоть.
А дальше последуют, так, ни о чем разговоры
И липкие паузы… Как нам мучительно плохо

Сейчас друг без друга! Но мы не признаемся в этом.
Здесь речь о любви никогда не идет! Но однажды
Ты просто приедешь, томимый оранжевым летом,
Ты просто вернешься, примчишься, измученный жаждой!

Я буду встречать в толчее суетливой перрона.
Ты сразу узнаешь меня по истерзанным крыльям!
И тут же, прижав к раскаленному борту вагона,
Смешаешь животную нежность с дорожною пылью

В одном поцелуе. Стучит и пульсирует Вечность…
А дальше – часы ослепительной, истовой страсти…
Слияние тел и желаний… Дрожащие плечи…
Сто тысяч касаний… И полное звонкое Счастье!

Ты долго еще не отпустишь, в объятьях качая,
Вжимаясь всем телом. А я, непременно, заплачу!..

А после всего я, конечно, налью тебе чая.
Я знаю, любимый, я помню, ты пьешь негорячий!

Оксана Стомина

Я дарю тебе завтра!
Я не верю в сегодня,
я не верю в плаксивую
жалость дождя.
Я не верю в любовь,
что приходит как сводня,
чтоб хмельною тоской
отшуметь погодя.
Снегириные яблоки
вёсны с веток воруют,
умывается солнце
как бельчонок к утру.
Но как будто забыв
свою сущность земную,
мы сметение чувств
превратили в игру.
И стыдясь невзначай
за волнение весеннее,
всё же мы его вспомним
потом оттого,
что в простой понедельник
придёт воскресение,
всё поняв, и простив,
и не взяв ничего.
Подари же мне завтра...


Александр Димитриев

***

Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность болью прощания,
А ненависть силой того отвращения,
С которым мы помним свои обещания.

И тою же мерой, с припадками ревности,
Тебя обгрызают, как рыбы-пирании,
Друзья и заботы - источники нервности,
И всё-то ты знаешь заранее...

Кошмар возрастает в пропорции к сумме
Развеявшихся иллюзий
Ты это предвидел, ты благоразумен
И взгляд своевременно сузил,

Но время взрывается. Новый обычай
Родится как частное мнение.
Права человека по сущности птичьи,
А суть естества - отклонение.

Свобода- вот ужас! Проклятье Всевышнего
Адаму, а Еве напутствие,
Не с той ли поры, как нагрузка излишняя
Она измеряется мерой отсутствия.

Итак, подытожили: жизнь - возвращение
Забытого займа, сиречь завещание.
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность болью прощания.

(Владимир Леви)

ЛЕТО - росою умытые зори,
песни костров,
пеленания в море,
плата в лесной галлерее картинной
жалом крапивы,
в лицо - паутиной...
ЛЕТО - довольство,
ленивая сытость,
сладость,
медузость,
бесстыжесть,
небритость...
ЛЕТО - мальчишество,
ЛЕТО - бездумье,
сутками жарит на небе глазунью,
выколет глаз или вызвездит ночью,
лешим лохматым в чащобе гогочет,
в тело - загары,
в лицо конопушки брызнет
и косточки греет старушке...
ЛЕТО - навек от случайного “Здрасте”
или глоток распакованной страсти,
ЛЕТО - обжора,
толкучка вокзалов,
вздохи невинных,
романс сеновалов...
ЛЕТО в укусах,
солёное,
потное,
и долгожданное
и мимолётное.
ЛЕТО - коктейль ароматов и цвета...
ЛЕТО!
Да что говорить...
Это - ЛЕТО!!!

Анатолий Рабин

Андрей Вознесенский. Не отрекусь.

С реки, неистовый и жгучий,
Дул ветер, задувал в посад,
Гудел, колебля палисад,
И дом раскачивал над кручей.
Ночь косу Млечного Пути
Над крышей заносила криво,
И тополь на краю обрыва
Зажал созвездие в горсти.
Там у ворот стояли сани,
Обиты красною камкой,
И кони в упряжи плясали,
Как будто потеряв покой.
Купец для милой не скупился,
Привёз и серебра, и бус,
Но заходить не торопился,
В раздумьи дёргал сивый ус.
Неверен жёлтый свет окошек,
В саду - смятение теней,
И рот калитки перекошен,
А речи скверные у ней:
"Поверь, напрасно в дом над бездной
Идёшь ты - то недобрый дом.
Хозяйкин давешний любезный
Уж стынет в речке подо льдом.
Она кошель его и платье
Смеясь припрятала в ларе,
И двое - ей они не братья, -
Когда стемнело на дворе,
Спокойные и деловые,
Стащили тело на мороз.
Тянулись борозды кривые
От бледных стоп, носками врозь,
От рук раскинутых и ломкой,
В крови, замёрзшей бороды.
Гляди, гляди! Ещё следы
Не все заметены позёмкой.
Не колыхнулась полынья,
И тело кануло без всплеска,
Лишь поднялась из перелеска
Лениво стая воронья,
Роняя мокрый снег пластами
С тяжёлых крыльев и ветвей,
И заклубилась над крестами
Одетых сумраком церквей.
Так прочь беги, беги от лиха!.."
Купец не слушал, хмурил лоб.
"Люблю её", - промолвил тихо.
Толкнул калитку. "Всё поклёп".

Demi4eva Nina