Лирика

Заклинание.

В крушенье, в горе, в бурю, в шторм,
Во тьме – кромешной, без огня! –
Не верящая ни во что,
Ты – заклинаю – верь в меня!

Когда – одни обиды сплошь,
Когда, других во лжи виня,
Несу отчаянную ложь –
Всё ж – презирая – верь в меня!

Бессонной ночью, шумным днем –
Пусть – не прощая, пусть – кляня
За все, что прожито вдвоем, –
Но – непременно – верь в меня!

В воспоминаниях своих
Не ройся, старый хлам храня, –
И в мой – влюбленный, давний – стих –
Не верь! Все выбрось! Верь – в меня.

Ведь в этом яростном бою,
что длится столько лет и дней –
Не различить судьбу мою –
От – жизнь моя! – судьбы твоей...

(Ю.Юрченко)

Тихо…
Тихо…почти неслышно
Ходит полночь в носках по дому,
Лунный луч
По соседней крыше
До окна проскользил… В истоме
Сонной пряжей
Улегся на пол,
Отогретый теплом домашним…
…Ходит дрема
На мягких лапах,
Луч баюкая…
Мне не страшно…

Галина Самойлова

Сойти с ума. Хотя бы на краткий миг…
Пусть все вокруг считают шальной и странной,
Пусть акварельны, полюсны наши страны,
А слухов вой – гиенами меж людьми!

Хоть в сотый раз – тебя в снегопад влюблять,
В сиянье грёз…
в пьянящесть гроз, в рассветы страстей и судеб.
Да, знаю: да! – меня целый мир осудит,
Но…
сходить с ума, читая любимый взгляд!

© VitaVi

Шмель на малине, на тополе горлица.
Старая хата застенчиво горбится.
В зелени двор.
Средь лебеды, лопуха, подорожника
да осенит меня, Отче, безбожника,
синий твой взор.

В этих краях бессловесно натруженных
не был я век на вечерях и ужинах. –
Дай же им днесь…
Выучил крепко иные законы я,
что же так просится в душу исконное,
цветшее здесь?

Что же щемит у предсердия прежнее –
солнечно-смуглое, зелено-нежное?
Боже, прости.
Нет их давно на земле скудно-ласковой,
тех, кто крестил меня травною сказкою –
глина в горсти.

Ты бы послал хоть на час своих ангелов –
ягод набрать из малиновых факелов
вместе со мной,
весть бы подать о чете моей суженой
из белооблачной жизни заслуженной
послеземной.

Ты бы простил мне печаль и томление,
это невзрослое стихотворение –
зова наив…
О, как по имени кликнуть мне хочется
тень, что качнула вишневую рощицу,
плач затаив…

Сергей Шелковый

Когда весна тюльпановой финифтью
раскрасит сад, даря восторг душе,
придут стихи,
конечно по наитью,
добавив шарм романтики в фужер.
И я,
пьянея от цветенья флоры,
от чистоты лазоревых небес,
забуду грусть и с зимней ленью споры,
вернувшись в мир парящих поэтесс.

Освободив от вездесущей пыли
тоски зелёной и слепой хандры,
примерю вновь ниспосланные крылья,
дождавшись светлых помыслов порыв.
И не копаясь в истинах глубоко,
впишу в тетрадь с наклоном школяра:
- Пусть у любви не будет эпилога!
И подчеркну всё росчерком пера.

Ёлохова Елена

Джокер.

Безумье есть, как есть и дебилизм -
поймите, это разные понятья!

Вот первое – путёвка в слово «жизнь»,
второе – это гибели объятья.

Дебилам лишь в толпе охота быть,
безумцы же - одни (ведь гениальны!).

Толпа нужна дебилам! Их убить
по одиночке можно без старанья!

Зачем они? Слабы дурдомы тут,
врачам не изменить их, паразитов,

ведь сотня лет уйдёт на тщетный труд,
когда вокруг так много не открыто!

2

Магическое слово «оптимизм»!
Это способность жить, быть в силе воли!

Однообразье можно победить
фантазией разнообразив долю.

Когда часы с кукушкой на стене
тебя изводят - ты реши всё гладко:

их разверни наоборот. Как нет?
Ну зря. Мог получить часы, но с дятлом.

Дебилы – все. Безумью ж – мир закрыт.
Я в нём стал одинок, удел мой – голод.

Со мной уже никто не говорит:
что человек, что внутренний мой голос.

3

Когда возникнет мысль: «Я проиграл…»,
чти редкие минуты превосходства:

ведь, осознав, как много потерял,
ты примешь всякий риск, но с беспокойством.

Не стоит ждать от общества утех,
оно не утешает, а поносит,

общественное мненье – мненье тех,
кто говорит, когда его не просят.

Я раньше ненавидел всех людей.
Я изменился? Нет! Но почему-то

под словом «раньше» хочется скорей
употребить понятье «полминуты».

4

Есть времена, что хочется спросить:
«Когда Международный День дебила?».

Кое-кого охота навестить
и заодно поздравить. Будет мило.

И думать вредно! Думы что дадут?
Мы все способны думать (мы ведь люди!),

и лишь порой так мысли уведут,
что даже здравый смысл навек забудешь.

Жизнь есть спектакль. Совсем не важно то,
как долго он продлится, суть – иное:

антракты, акты… - это всё одно!
Ждать нужно лишь оваций за спиною!

5

Всё, что ты сделал, состоит - в связи,
связь – у всего: у мыслей или действий,

ты простоту на трон не возноси,
лишь смерть – бессвязна в этом чародействе.

Вся прелесть жизни существует в том,
что у тебя в уме, когда другие

сидят, ломая голову о том,
что ты задумал в эти выходные.

Оставьте миф могущества ума!
Мы любим так болтать, но верим сами ль?

Безумность – гравитация! Она
выходит в свет под малыми толчками.

Ум предсказуем, нужен лишь расчёт,
а вот его отсутствие – стихия!

Безумье все умы переживёт,
безумца мысль не знают никакие

ни физик с математиком и ни
машина с интеллектом сотни сэров.

Подумай! Ты задумайся на миг!
Какую чушь твой ум несёт безмерно!

6

Безумью своему я не судья,
я от него ни сколько не страдаю,

и «не любить людей» – честь не моя,
я просто одного не понимаю:

пусть все разнообразны и милы,
пусть есть из них достойные созданья… -

но почему они так развелись?
Зачем же так плодиться со стараньем?

Как много зла! Суть – в их числе! Грешим!
Зло причинять не следует спонтанно,

поскольку зло должно идти… с души!
А искренность – искусство! Это странно?

Актёры… Люд - актёры… Целый мир
наш состоит их тех, кто, притворяясь,

старается стать искренним. Их – тьмы!
Число людей растёт, не изменяясь.

Тут всяк актёр, когда театр вокруг.
Я выражаюсь так лишь из бессилья?

Нет-нет! Я часто занят на досуг,
а то б навек закончил их обилье!

Желаю всем, кто стал мне поперёк,
свой день рожденья праздновать в больнице,

ему иначе свеч не на пирог
поставят, а лишь в церкви, чтоб проститься.

Действительно опасна лишь стезя,
по коей мчишься в гроб из колыбели.

Пусть говорят: «Злым, хитрым быть нельзя!»,
но мир – театр, а люди… надоели.

(Хасипов Ренат)

***

Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
И что я презирал, ненавидел, любил.

Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.

Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,

И уже, наконец, над собою стою,
Отделяю постылую душу мою,

В пустоте оставляю себя самого,
Равнодушно смотрю на себя - на него.

Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,

Сновидения ночи и бабочки дня,
Здравствуй, все без меня и вы все без меня!

Я читаю страницы неписаных книг,
Слышу круглого яблока круглый язык,

Слышу белого облака белую речь,
Но ни слова для вас не умею сберечь,

Потому что сосудом скудельным я был
И не знаю, зачем сам себя я разбил.

Больше сферы подвижной в руке не держу
И ни слова без слова я вам не скажу.

А когда-то во мне находили слова
Люди, рыбы и камни, листва и трава.

(Арсений Тарковский)

Я её называл: "Капитан"...

Погасли звёзды–свечи на реке, -
Ложь голых фраз, как утренний туман;
И катятся не слёзы по щеке, –
То дождика осеннего обман.

Двенадцать глав прочитаны уже -
Занятным оказался наш роман!
Что ищем, с Вами ищем в мираже
Четвёртый день, любимый капитан?

Петля на рее по повешенным скорбит,
Соль океанов - крошится зубами!
Ну, что мне до погибших Атлантид,
Что были, были прокляты богами?!

Я - гильотине, эшафоту буду рад,
Как одинокий волк – я сам стремлюсь в капкан…
Иссяк Гихон, завял Эдемский Сад -
Рабу галеры не поможет кабестан.

Что Вам наплёл противный какаду? -
Он скрягой стал за триста с лишним лет!
Маяк Александрийский на беду
Давно не льёт, а пьёт подлунный свет.

С муссонами я песни обручил,
Встречались мне Колумб и Магеллан;
Как пса, в Египте Сфинкса приручил
И к пирамидам бросил, капитан.

Пеньковый галстук пусть качается средь волн, -
На «ты» он - с «джентльменами удачи»;
Вам подарю шторма у мыса Горн
И острова Карибские в придачу.

Форштевнем парусника, срежу Зурбаган -
Сирен коварных не заманят голоса;
У норд-норд-оста вырву ятаган, -
Чтоб не сдирал с мачт, словно кожу, паруса.

Я - ваша Пятница, мой милый Робинзон, -
«Весёлый Роджер», - над судьбою смейся!
Зачем нам тайна племени догон
И карта адмирала Пири Рейса?

Ваяли дни-года заснеженный ландшафт,
В лицо плевались мне и горы и пески;
Галлонами пил ром на брудершафт
Со всеми идолами Пасхи от тоски.

Эй, шкипер, легче там, на вираже! -
Очнись, зеленоглазый капитан;
Команда шхуны нашей в мятеже -
На скалы нас выносит ураган!

«Летучего Голландца» силуэт
На абордаж судёнышку не взять…
Играй на струнах осени, поэт, -
А мы, пока, поучимся прощать…

(гамаюн)

Прости мне...

Я снова прихожу незваной... тихо...
не зажигая в комнате огня...
Прости мне эту маленькую прихоть,
невидимо быть около тебя...
Прости мне эту маленькую шалость,
она не причинит тебе вреда.
И в эту ночь я рядышком останусь,
хотя хочу остаться навсегда...
Ты не услышишь голоса... И всё же,
уловит что-то слух на этот раз...
Мое дыхание твоей коснется кожи,
мой поцелуй твоих коснется глаз...
Я прихожу незваной... осторожно...
сквозь щёлку приоткрытого окна...
Ничто, поверь, тебя не потревожит...
и лишь живою станет тишина...
Устроюсь на полу, поджавши ноги...
Удобней так... Под вздохи половиц
заговорю все беды и тревоги,
надев покой на кончики ресниц.
Я прихожу незваной... в дни ненастья...
доверчиво и преданно любя...
Прости мне это маленькое счастье,
невидимо быть около тебя...

(Людмила Вишнякова)

Каплями, красками,
По снегу, по ветру,
Февральскими сказками,
По спящему городу,
Лапами снежными,
Воздухом алых роз,
Нежная, нежная,
Рожденная сном берез,
Спящая, страстная,
По снегу, по ветру,
Летящая с красками,
Со звоном да по миру.
Рисует лучами,
Солнца ясного, красного,
Снегами, снегами,
Закрыта спящая, страстная.
Нежная, снежная,
С ночи и до утра,
Стрижена, свержена,
Да в платье из серебра,
Чистая, падшая,
Свечкой у алтаря,
Родилась пропащая
Солнцем февраля,
Мартовской сказкою
Промелькнув у окна,
Полетела страстная,
По миру, смеясь, Весна!

© Марина Калиниченко