Лирика

Бурая жаба сидит на дороге,
лицо ее кротко.
Неведомо ей, что кто-то двуногий
видит жабу уродкой,-
Что ей за дело!
Тело
ее для сиденья удобно
и для прыганья складно;
бугристая кожа, нежнейшей покрытая слизью,
прохладна;
выпуклый глаз
летящую пищу
уловит мгновенно,
и нет у ней нравственных мук,
поскольку она совершенна.

Анна Александрова

***

Ты скажи что-нибудь хорошее,
Просто так, что-нибудь для души.
Хмуро-серая грусть-горошина
Что-то в сердце моем лежит.
И который вот день не ладится
-тихий дождь все идет, идет...
И глаза мои улыбаются,
Только как-то наоборот...
Ты скажи что-нибудь хорошее.
Просто так, ни о чем, шутя...
Нереальное, невозможное
Может сделать такой пустяк...
Среди моря проблем безбрежного
Ты скажи мне, что все пройдет...
И от капли тепла и нежности
Одиночества тает лед...
Ты скажи что-нибудь хорошее,
Тихо-тихо, глаза в глаза...
И поверю я в невозможное
Вопреки этим "против", "за"...
Вопреки и уму, и разуму,
Всем сомнениям вопреки...
И слезу эту несуразную,
Улыбаясь, смахну с щеки...
Лишь скажи что-нибудь хорошее,
Грусть как дождь надо мной висит...
Очень бережно, осторожно
Ты...меня от меня спаси...

(Дарья Яшенко)

Будто крыша рухнула с дома.
Вся земля заплясала от грома!
Прокричала кукушка где-то...
Лето!Лето!Ах милое лето!

Луг, ромашки,поля золотые!
Дождь и солнце,и пятки босые!
Песней этою опьяненная
Бьется в стеклах радость зеленая!

Звонким ветром коленки сбиты
Солнце рыжее в платье пролито!
Удержите эту девчонку
Что за летом пустилась в догонку!

Отодвинула прочь ненастье.
Захватила руками все счастье!
И как будто краюшку хлеба,
Обняла руками все небо!

Я уже умираю от смеха!
Я уже задыхаюсь от бега!
Но кричит все кукушка где -то
Лето!Лето! Ах милое лето...


© Татьяна Воровская

Три детства.

Утро. Скверик. Мамаши. Колясочки.
Над песочницей носятся ласточки.
Ваш малыш из песка строит "пасочки",
свой совочек зажав в кулачок.

Полдень. Серые стены казённые.
Одиночеством души пронзённые.
Отовсюду в детдом привезённые,
каждый - сам по себе и - молчок...

Ночь. Подвалы сырые, холодные.
Полусонные, полуголодные,
бьются - насмерть! - чужие, безродные,
отнимая последний "бычок".

.............................

Вечность. Все перед ней будем равными:
не Начальниками и не Главными.
Без детей чем ещё в жизни славны мы?

А стихи? Так, бумаги клочок...

(Алёна Мамина)

До тридцати кажется, что можешь все,
потом начинаются неудачи,
бьешься в садке пойманным карасем,
в воде не видно как рыба плачет.

Начинаешь думать, зачем живешь?
Метать икру? Пожирать личинок?
Бежать to right, идти а gauche? -
Пропадешь, коня потеряешь. Причина

во мне, в том, что все еще жив,
хотя все сказал, не сказал, так сделал,
в одну реку тысячекратно вступив,
понимаешь, ты не злак, а плевел.

Модно быть таким же как я -
умным циником, с бородой и очками,
делать вид, что негодяй и свинья,
читать Бегбедера, Сорокина, Мураками.

Ходить по клубам, слушать postpank и clash,
мое поколение выберет две дороги -
обе белые, горькие. Воздух свеж,
час-два мы будем такими как боги.

Наши отцы – растолстевшие старики,
ничего незначащие для этого мира,
но и мой сын не протянет мне руки,
мое поколение – generation grand zero.

Василий Циттель

Зарыться в плед и слушать дождь,
скулящий на горбатой крыше,
мечтать об осени в Париже
и выдавать со вздохом:
- Что ж,
в Лувр не попасть и Нотр-Дам.
Не погулять вдоль тихой Сены
походкой медленной, степенной,
и не вкусить французский шарм…
…………………………………..
Хочу в Париж!
Не в Пантеон,
а на Монмартр, где дух богемы
в «Проворном кролике» отменно
танцует под аккордеон.
И в Люксембургский сад хочу,
где Амадео Модильяни
Ахматовой признался Анне,
держа в руках любви свечу.
Хочу в Париж!
где звезд не счесть,
вкушать миры Гюго, Бальзака…,
и верить в то, что чья-то шпага
готова жизнь отдать за честь.
…………………………………
Потупив взор на потолке,
ловлю себя на тихом стоне.
Беру стихов любимый томик
и свой Париж ищу в строке.

Елена Ёлохова

Взгляд на вещь.

Хоть ослепни, гляди в телескоп, развивая ругательства,
уповай на невидимый вектор скрывающий Глорию,
если верить Иуде, то нет никакого предательства ,
есть священная миссия - сделать краснее историю.

Хоть все щёки подставь и слезинкой растай на пощёчине,
доказав, что - красивые, щедрые, полные, плотные.
Если верить дорогам, то ад примыкает к обочине,
на обочинах вечно - цветы
(и как правило чётные)

Эзотерика ваша, агностика, пластика, мистика,
поцелуй ученицы, зажаренной готами в скверике.
Если верить учителю, всё, что он дал нам – дуристика
и уехал выращивать цитрусы где-то в Америке.

А мирок к солнцу бок повернёт такой хрупкий и крохливый,
так, что выступят слёзы у самых черствеющих сборщиков.
Если верить врачу, то… «скорей бы уже передохли вы», -
говорит, вечерами, устав от калек и притворщиков.
От жены и детей, от программ, где всё сшито и вспорото,
от красивых улиток, какие неспешностью милуют,
если верить войне, то……. бежать бы нам лучше из города,
где свои же тебя - отличат, победят, изнасилуют.

Уповай на равнину, считая овраги и пагорбы,
где шестой подползающий так и останется сменером,
если верить отцу, то родиться мне было не надо бы,
в крайнем случае – мальчиком, с мячиком, в будущем тренером.

Из ладоней посыплются центы, копейки, динарики,
золотые конспекты, медальки за правду и панику.
Вот уже обречён… посмотри, как мигают фонарики,
как спокойны мои скрипачи….
Если верить Титанику.

А в осеннем окне много красок от чёрных до разного,
много слов, очень тёплых, дурных, никому не досказанных,
если верить искусству… то лучше заранее - праздновать
и расстреливать в дурках - наивных, любимых и связанных,
чтоб потом навсегда ошалеть от вины и кружения
и когда тебе вставят в висок эту арфу эолову,
никогда-никогда не смотри ты в своё отражение,
если всаднику верить, который нашёл свою голову.

(Елена Аверина)

Невесомость настолько уютна двоим,
Вовлечённым в страстей центрифугу,
Что из физики, видимо, помнится им
Притяжение только друг к другу.

Пусть парят, под собою не чувствуя ног,
В эйфории желанного плена:
Всё равно не найдётся того, кто бы смог
Опустить их к подножью Вселенной.

Как бы ни были чьи-то советы умны
По вопросам сплетения судеб,
А любовь неземная законам земным
Никогда подчиняться не будет...

Галина Ярковая

Ментол и мятая полынь – налёт минутный
по листьям – инеем, по льду – весенней кровью,
Селены солью по губам, горчащей пеной,
черёмух жгучею волной и… поцелуем...

И дрожью свадебных ветвей, весёлой плетью,
и мятным таяньем в груди, и взглядом волчьим,
ожёгом ревности, душою обнажённой,
и тёмным пламенем твоим, и… поцелуем...

И жаром тёмным о шершавые ладони,
и хрустом белого крестца, песчаным смерчем,
молитвой, судорогой, воем, чёрным солнцем,
животной ласкою, клинком и… поцелуем...

И мятным таяньем в груди, и взглядом волчьим,
Селены солью по губам, горчащей пеной,
по листьям – инеем, по льду – весенней кровью,
и тёмным пламенем твоим, и… поцелуем...

Надежда Жандр

Уходили запросто, по привычке
Пошептались пару минут в прихожей,
Закурили разом от общей спички,
Чтобы свет кого-нибудь не встревожил.
Бесконечно целый и неделимый
На названья дней, на свое названье
Месяц кошек, бомжей и пилигримов
И любого рода людских скитаний.
Уходили затемно, по поверью
Оставляя девственной паутину,
Не скрипя паркетом, не скрипнув дверью,
Не подняв со дна ни песок, ни тину.


© Мария Шуваева