Лирика

Молчи-молчи, когда придет печаль
И захлестнет - не выплыть, не отпустит.
Молчи, чтоб на любимых невзначай
Не выплеснуть и капли этой грусти.

Молчи-молчи, чтоб вздох твой или звук
Не стал причиной споров и раздора,
Чтоб не обрушил равновесье вдруг,
Сорвавши крышку с ящика Пандоры.

Молчи-молчи о счастье. В этот миг
Кому-то знать о нем невыносимо,
Твой смех кому-то в сердце льдом проник.
Не множь зимы, пройди безмолвно мимо.

Молчи-молчи, когда рассветный час
Случайным сном, как скальпель, вскроет душу.
Ночной кошмар придет еще не раз,
Молчи-молчи. Пусть время все заглушит.

Молчи-молчи. Все будет хорошо,
А складку губ расправит вновь улыбка.
Молчи-молчи. Февраль почти прошел,
И горечь станет зыбкой, зыбкой, зыбкой...

© tobico

Мне говорили,
Что ангел-хранитель
С часа рождения, с первого дня
Может быть сном, защитившим обитель,
Может быть светом любивших меня.
Вдруг накренилась дорога косая -
Катится к пропасти c дном или без…
Ангел, меня беззаветно спасая,
Мчится опасности наперерез.
Крылья намокли, потом обгорели:
«Боже, как тяжко у вас на Земле!
Горько дожди переходят в метели,
Трудно увидеть нас в белой золе…»
Ангел-хранитель мой, кто твой хозяин?
Кто еще смог бы так долго хранить
Столько любви своей, не разрезая,
Как пуповину, небесную нить!
Слеплен ты Богом из млечных туманов.
Колко тревога засела в груди.
Ангел мой добрый, нашептанный мамой,
Не подведи меня,
Не подведи!

Геннадий Семенченко

Ветер мурчит, все внутри повернулось вспять
И истончается в легкий прозрачный звук.
Даже помыслить не мог, что твоя броня
Хрупким фарфором осыплется на траву?

Сумрачный Город стремится тебя обнять.
Кто бы его, безнадежного, приструнил.
Эта весна, словно пуля, вошла в меня.
Тронулся лед, и я тронулся вместе с ним.

Я, как и Город, немножко в тебя влюблен.
Я отчего-то уверен, что это так.
Чувства, как самолеты идут на взлет.
Их принимает в объятия пустота.

Видишь ли, я не могу ничего менять.
Я расточителен, в этом моя беда.
Я, как и Город, хотел бы тебя обнять.
Время, пожалуй, бесценно, но время дам.

Тьма занавешена бременем алых штор.
Жертвовать чем-то - не значит творить любовь.
Может, поэтому, здесь, не смотря ни на что,
Этому Городу хочется стать тобой.

© Саша Бест

Боже, как хочется иногда
взять тарелку, да и об стену!
Чтоб с небес потекла вода,
чтобы все позабыли, где мы..

А зима исключилась вдруг -
насовсем! навсегда! отныне!
Для забот разомкнулся круг,
и запахло бы вдруг полынью...

И в далеком лесном краю
как запела бы чудо-птица.
Ты бы мне прокричал: "Люблю!"
И светились бы счастьем лица..

Боже, как хочется иногда
оказаться за краем круга.
Где не строились города
И мы слушать могли друг друга...

Bara

Вновь хрустит под ногами лёд, стекленеют лужи,
И синицы стаей на ветках замерзшей вишни,
И мороз кромешный. Скажите, кому он нужен?
А промозглый ветер уж точно, поверьте, лишний.

Небо сыплет мельчайшей блестящей пылью,
Да и солнце светит какой-то холодной лампой.
Голосят вороны, нахохлив бока и крылья,
И обочины в белых сугробах сияют рампой.

Это грустная повесть о бедном замёрзшем Кае
И о том, как теряем всё навсегда и сами
И потом лишь ездим в холодном пустом трамвае,
А не в теплом море в лодке под парусами.

Это повесть о том, как однажды приходят зимы,
И о том, как пустеют душ и сердец перроны.
Если руки свои опустят вдруг херувимы,
То от свода останутся только хрустальные звоны.

Я не знаю, как можно спасти наш престол из сапфира.
И кто может открыть эту тайну, я тоже не знаю.
Мне не хватит ни сил, ни стихов, никакого эфира,
Чтоб оттаять помочь бесконечно беспечному Каю.

Татьяна Гордиенко

Перламутровость неба - как Божий подарок:
В розоватых разводах небесная синь.
В искрах снег. Ослепительно-огненно ярок
Заходящего солнца золотой апельсин.

Месяц узкой подковкой, застенчив и робок;
Звёзды-свечечки трепетно, нежно дрожат...
Из ветвей тонконогих изящных берёзок
Чёрно-белым узором сплелись кружева.

А село средь сугробов - эскиз акварелью,
Иногда лишь блистает стекло-леденец.
Дым печной, как неспешный мотив колыбельной,
Он послание Богу: мы живы, Творец!

Татьяна Калюжная

Заворожённый лес прозрачен
и опалён огнём осенним.
И тишина стоит на даче,
как обещанье воскресенья.
До первопутка две недели.
И шорох леса еле слышен.
И торжествующие ели
темнее стали вдруг и выше.

Всё ждёт холодного рассвета.
Рябиновая ветка гаснет.
Теряют контуры предметы
на даче в зимнем безучастье.
И замирает в ожиданье
зимой беременное небо,
чуть проседая серой тканью
на леса поредевший гребень.

Ты ловишь нити разговоров,
киваешь невпопад домашним,
а год уже Покровом вспорот –
нажимом твёрдым карандашным.
А год уже махнул за кручи
и лета больше не случится.
И подплывают к даче тучи
и отлетают с дачи птицы…

Гюрза

Спешащий – успеет, печальный – прозреет,
А мы не пойдем никуда, мы закроем
Все окна и двери...
Где окна и двери,
Которые скажут, что нас только двое?

Что мы не родились, что мы – это ветер,
Целующий камни под горькой листвою.
Что номер счастливый на мятом билете
Уходит в зеркальное... Небо сырое

Укутано дрёмой над брошенным садом,
И клиньями лето несет за собою
Распущенность плеч и растерянность взглядов,
Поверивших, будто на свете их двое.

Gela

Зачем тебе, девочка, эта война?
Где каждое слово – патрон.
Уже на коленях больная страна,
И снайпер считает ворон.

Уже зачитали стране приговор,
Согнали на площадь толпу..
И лицам немым – улыбается вор,
Клеймо открывая на лбу.

Остаться в живых, значит, маской лица
На зрелище смерти смотреть..
Тебе повезло – быть в начале конца:
Так жизнь продлевают на треть.

И строем не надо ходить в никуда,
И рынок открыт – в выходной.
А ночью твоя голубая звезда
Взойдет над убитой страной.

И голос твой выстрелит - спящим в лицо:
Сметая сновидящий тлен..
И вечная совесть продажных певцов
Взорвется в последнем котле.

Валерий Новоскольцев

Снег идёт и идёт. Ни запрета ему, ни этики.
Снег идёт и идёт, возведённый в квадрат и в куб.
У зимы на лице - ни малейших следов косметики,
лишь нетающий иней на тоненькой нитке губ.
С ней сражаться - как в гору, на пик колесо везти:
колесо ускользнёт. И начнёшь, как всегда, в низах...
Снег идёт и идёт. Ни стыда у него, ни совести.
Да от белого, вечного белого - резь в глазах.
Мы мечтою о лете с тобою навек обмануты.
Лета больше не будет. И лучше о нём забудь.
А пока - в ледники вплоть до бивней врастают мамонты,
и в термометрах - там, за окном - замерзает ртуть.
В небесах - ни вечерней звезды нет, ни солнца рыжего.
Снег идёт и идёт. Нагло лезет в дверной проём...
Снег идёт и идёт. Но мы выживем. Точно выживем,
если ближе мы будем.
Ближе.
Совсем вдвоём.

Александр Габриэль