Твой софтовый форум > Дополнительные разделы > Про любовь

Лирика

,

любовная и не только

Дата публикации: 09.01.2024 - 08:01
Pages: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131, 132, 133, 134, 135, 136, 137, 138, 139, 140, 141, 142, 143, 144, 145, 146, 147, 148, 149, 150, 151, 152, 153, 154, 155, 156, 157, 158, 159, 160, 161, 162, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171, 172, 173, 174, 175, 176, 177, 178, 179, 180, 181, 182, 183, 184, 185, 186, 187, 188, 189, 190, 191, 192, 193, 194, 195, 196, 197, 198, 199, 200, 201, 202, 203, 204, 205, 206, 207, 208, 209, 210, 211, 212, 213, 214, 215, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225, 226, 227, 228, 229, 230, 231, 232, 233, 234, 235, 236, 237, 238, 239, 240, 241, 242, 243, 244, 245, 246, 247, 248, 249, 250, 251, 252, 253, 254, 255, 256, 257, 258, 259, 260, 261, 262, 263, 264, 265, 266, 267, 268, 269, 270, 271, 272, 273, 274, 275
kontra
Страхи приходят немного за полночь, тенью накрывшись, скользнут под кровать. Лампа погаснет - выходят из тени, жаль, одеяло никак не сорвать. В шесть с половиной огромные волки будут кружить, не давая заснуть. Надо быть смелым, и чёрные твари сами исчезнут, осталось чуть-чуть.

Страхи растут, как одежда и обувь, где-то в пятнадцать не станет волков. Лёжа в постели, ты думаешь «Боже, если изгой, то как долго таков?». Утро встречает омлетом и чаем, новой насмешкой и едким словцом. Волки, увы, никуда не уходят, волки всего лишь меняют лицо.

В новом абзаце – немного за двадцать, страхи уже не царапают дверь. Тихо профессор бубнит теорему, что-то рисуй, посчитай и замерь. Райское время в бордовой обложке сменится вскоре восьмым этажом, факсами, скрепками, письмами, бланками, новым ай-падом, бумажным ножом.

Если за тридцать, то страхи исчезнут , разве что должность тревожит чуть-чуть. Сердце немного торопится биться, если директор решил упрекнуть. Впрочем, не страшно, всё быстро решится, офисный город похож на игру. То, что под вечер грозит катастрофой, как-то легко забывают к утру.

Вечер свалился откуда-то с крыши, вздрогнул фонарь, побледневший, как смерть, Время надело домашние тапки, взбило подушку, готовится петь, вот колыбельная звякнет на листьях старого клёна, что смотрит в окно. Ты не ложишься, на имени Диккенс статус меняешь «Уже прочтено».

Сидя на кресле, ты вспомнишь, как раньше лишь одеяло спасало от бед. Плотно укрывшись, уже не боялся и засыпал под багряный рассвет. Волки вернулись, опять изменившись, холодом вьюги легли на кровать. Книгу отложишь и думаешь: «Боже, сколько ещё одному засыпать?»

(с) Deacon
kontra
А раньше мальчишки играли в Чапая
И "красных дивизий" держали престиж;
В дворовых сраженьях врагов побеждая,
Вселял в них отвагу мальчиш-Кибальчиш.

А раньше мальчишки мечтали о славе:
Стремились, умчав от родных берегов,
Служить у границы на дальней заставе
И землю свою защищать от врагов.

В прокуренных дебрях фабричной общаги
Им снилось начало большого пути:
В тифозном бреду поднимался Корчагин,
Чтоб в новые битвы мальчишек вести.

Мечтали мальчишки взлететь в поднебесье,
Чтоб силу Икаров Отчизне отдать;
И стал им примером безногий Маресьев,
Учивший мальчишек себя побеждать.

Былинные песни - целинные дали -
Позвали мальчишек степные ветра...
Ах, где те девчонки, что их целовали
Под стрёкот цикад у ночного костра?..

Колхозы, дороги, плотины, заводы -
Нелёгкие будни великой страны...
А эти мальчишки - сквозь вёрсты и годы -
Мальчишеской клятве как прежде верны.

Но снова - проклятые, дикие войны
И новых пожарищ удушливый чад...
Вы только отцов своих будьте достойны,
Вы только вернитесь живыми назад!..

Сто раз перелистаны старые книжки
Про юность, сгоревшую в Вечном огне.
Стареют девчонки, седеют мальчишки,
Но - мчится Чапаев на быстром коне!



© Ольжана Захарова
kontra
В разноцветном Шанхае, где льется искусственный гул, под оранжевой чашей фонарного света, господин Цзяо Линг c восходом встречает весну. Весна одета в ханьфу белоснежного цвета, ее черные волосы собраны в тугой пучок, и на них расцветают бутоны изящных магнолий. Чуть заметный румянец касается нежных щек, ее стан под одеждой гибок и строен. Вот она говорит, и словно звучит гуань. В ее тихом, почтительном "здравствуйте'' слышится сила. Она смотрит покорно, как будто безмолвная лань. Ее вечная юность щемяща и очень красива.
Господин Цзяо Линг готовит ей желтый чай, в керамической чашке - изысканный вкус рассвета. Так у них повелось - он выходит ее встречать уже семьдесят лет, певчих птиц выпуская из клеток. Лингу семьдесят восемь, он стар, худощав и сед. Но еще молодцом, как сказал бы один из внуков. Он живет здесь один, и редко включает свет, погружённый в раздумья и чтение, чувствуя скуку.
Он встречает весну, потому что другим все равно. В этот век суматошный, все люди торопятся к смерти. Здесь отвыкли дышать полной грудью, открыв окно. Здесь отвыкли молиться природе, не идолам в церкви.
Если нет никого, кто бы вышел за свой порог, поклониться весне, пригласить ее в сонный город, то она отвернется, исторгнет печальный вздох, и весь мир погрузится в отчаянный холод. Линг встречает весну, потому что она нужна. Его детям и внукам, всем людям и каждому зверю. Он берет ее за руку, тихо подводит к домам, в предрассветном тумане стучится в закрытые двери. Он ломает замки, выпуская на волю птиц. Песни их о тепле и о радужных грезах. Ветер всюду разносит частицы целебной любви, утоляя печали и горести, жажду и голод. И старик ощущает себя молодым. Нет оружия, смерти, войны и пороков. Пробуждаются травы, деревья, цветы.
И весна улыбается, радостно и широко.

*
Но кончается век, торопливо сменившись другим, зачерствевшим, стальным, электронным. Старый дом, где жил господин Цзяо Линг, был снесен, а пустырь тот залили бетоном. Всюду роботы - красят стены, готовят еду. Люди редко выходят на улицы - мир виртуален. Нет цветов и деревьев, природы неясный гул с каждым годом становится тише, скрипит, угасает.
Но за городом, на поле голом и неживом, каждый год одинокая яблоня расцветает. В век металла она - как мираж, словно сказочный сон, будто памятник вечно прекрасному маю. И всего раз в году, когда в горы уходит борей, здесь является призрак, и снег под стопой его тает. С чашкой желтого чая, в тени белоснежных ветвей, господин Цзяо Линг упрямо весну встречает.

Джио Россо
kontra
Полковник N. идёт под трибунал
С сознанием исполненного долга,
Его несёт сверкающая «Волга»,
За стёклами беснуется весна.
Он виноват, а в чём – они решат.
Наверное, в прокашлянном приказе
Сложить шотганы, выползти из грязи –
И предложить врагу на брудершафт.
Наверное, в осипший мегафон
Среди небрежно брошенных винтовок
Напрасно он про Рождество Христово,
Про то, что убивать – не комильфо,
Наверное, он зря вот так, вразрез
С понятием о чести офицера,
Пил самогон с утра без всякой меры
А после вдруг командовать полез.

Но мы-то знаем: такова война,
И если время отмотать обратно,
Он скажет точно так же: ну и ладно,
Напьётся и пойдёт под трибунал.

Тим Скоренко
kontra
Весна рисует дождями в лужах, звенит, щебечет, летит вперед, с утра сидит на покатой крыше, а рядом с ней - черно-белый кот. Она следит за тобою взглядом, бежит вприпрыжку ловить трамвай, присядет рядом, столкнув стаканчик, и выльет на пол остывший чай.

Весна бежит за тобой на красный и в шутку тянет тебя за плащ, запрыгнет в лифт. А какая цифра? Ну, да, забыла, восьмой этаж. Она на входе махнёт коллегам, смеясь, запрыгнет тебе на стол, а ты достанешь свои бумаги, листов сто двадцать, ну, может, сто.

Блуждаешь в цифрах, плюсуешь, делишь - весна зевает, глядит в окно, затем рассыплет коробку скрепок – так скучно, молча, сидеть одной. Ты тихо злишься, поднимешь с пола, затем уходишь - начальник ждёт. Обычный день, ничего такого. Такие дни у тебя весь год.

На подоконник ложится вечер, бросаешь в сумку свои счета, на календарь на прощанье глянешь: Спасибо, Боже, уже среда. Весна гадает: слепой? Да вряд ли! С утра садится он в свой трамвай, в счетах ошибки находит сразу… Так почему он не видит май?

(с) Deacon
kontra
Когда бессонницы часы
долбят, как дятел, тишину
и небо держит на весу
к земле скользящую луну.
Щеки пылающей в ночи
коснётся робкая ладонь…
И я молчу.
И ты – молчи…
И слово гулкое не тронь

Евгений Минин
kontra
Когда под гнётом зябких вод падёт небесный свод,
Наступит самый чёрный год, тяжёлый мрачный год,
Ты скажешь: ладно, пусть идёт, побудет и пройдёт,
А мне для счастья нужен кот, пушистый серый кот.

Но я скажу: конечно, нет, ни в коем разе нет,
Не нужен мне ни яркий свет, ни громкий звон монет,
Когда прервав теченье лет, наступит море бед,
Тогда мне будет нужен плед, обычный тёплый плед.

Мы так поссоримся, мой свет, что вздрогнет шар земной,
И будет кот с тобой, а плед останется со мной.
Ты будешь там себе с котом, я с пледом буду тут,
Мы всё оставим на потом, и наши дни пройдут.

Поверь мне, кот для счастья мал, как мал для счастья плед,
Пройдёт и осень, и зима, пройдёт и море бед,
За ними вслед тяжёлый год в далёкие края,
И будет плед, и будет кот, и будем ты и я.

Тим Скоренко
kontra
… кораблик рассвета, неслышно скользя по волнам
сиреневой шторы, вплывает в холодную пустошь
прокуренной комнаты. Тусклая осень больна
предчувствием мокрого снега. Ты скоро отпустишь
последнее «если» и, выдохнув сон обо мне
в чужую подушку, поймешь, что устал от попыток
остаться случайным прохожим, что всё-таки нет
спасенья в молчании, что до сих пор не забыто
и вряд ли забудется слово, которого мы
боялись - так дети боятся грозы – и прошепчешь
его как молитву. Тоска с наступленьем зимы
замёрзнет и, может, мне станет хоть чуточку легче
поверить себе… Но пока – ни тебя, ни тепла,
ни шепота – только слепые бессонные строчки,
что скоро к тебе доберутся – по льду или вплавь…

Argentum
kontra
Смотри, как местные бродят парами, бредят барами,
как в пьяных танцах их все присутствует, кроме танца.
Они, рожденные суперменами, суперстарами
не отличают салон такси от реанимации.
Они не знают, как было бы круто старыми
в совместно нажитой четырёхкомнатной обниматься.

Они до старости не дотянут в амфетаминовом
и алкогольном своем пожарище без огня.
А мы идем с тобой через поле в цветах карминовых,
печали прежние в них роняя и хороня.
А ты все думаешь почему-то, что поле - минное.
А ты все смотришь куда угодно, чтоб не в меня.

Не надо строить мне зиккуратов, дарить каратов,
мне хватит текста, что между нами произойдёт.

Предсмертным боем живого сердца под бой курантов
Я так мечтаю с тобою встретить Сверхновый год.

Стефания Данилова
kontra
Если есть дорога, то есть и дом.
Если море есть, значит есть причал.
Мне не нужен меч, мне не нужен трон.
Я лелею только свою печаль.
Если слово есть, значит есть и смысл.
Если сердце есть, значит будет боль.
Если ''я и ты'', означает - ''мы'',
из осколков льда соберу ''любовь''.

Я иду по краю своей судьбы,
неприметный странник, седой старик.
Снова ''если бы'', превращая в ''быть'',
опускаю флаг, покидаю бриг.
И в ночной глуши, на лесной тропе,
я ложусь на влажный и мягкий мох.
Приходи ко мне, приходи во тьме,
дверь откроет Янус - двуликий бог.
Проведи меня по безумным снам,
будь моей Ариадной, затем - Лилит,
Где Землей становится океан,
где ложится тень у могильных плит.
Там, где шпили башен стремятся ввысь,
я приду устало к твоим ногам.
Под твоей рукой замирает рысь,
отчего же в сердце моем ураган?
Говори со мной, обнимай меня.
На воде круги, на руке рука.
На костях песок, на песке земля.
Длится сон лишь час, но идут века.

Я проснусь наутро больным и злым.
Соберу котомку, накину плащ.
Раскурю табак, наколдую дым.
И пойду на свет, из зеленых чащ.

Если есть дорога, то есть и дом.
Если море есть, значит есть причал.
Я оставил меч, я покинул трон.
Взял с собой лишь только свою печаль.
Мы пойдем с ней вместе сквозь дождь и снег,
до твоей могилы в сырой земле.
/Отчего ты больше не снишься мне?
Оттого, что больше не веришь мне?/
Ариадна, ведьма, моя Лилит,
я грызу зубами земную твердь.
Я иду к тебе, той, что сладко спит.
Ведь любовь всегда побеждает смерть.

Джио Россо
Pages: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131, 132, 133, 134, 135, 136, 137, 138, 139, 140, 141, 142, 143, 144, 145, 146, 147, 148, 149, 150, 151, 152, 153, 154, 155, 156, 157, 158, 159, 160, 161, 162, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171, 172, 173, 174, 175, 176, 177, 178, 179, 180, 181, 182, 183, 184, 185, 186, 187, 188, 189, 190, 191, 192, 193, 194, 195, 196, 197, 198, 199, 200, 201, 202, 203, 204, 205, 206, 207, 208, 209, 210, 211, 212, 213, 214, 215, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225, 226, 227, 228, 229, 230, 231, 232, 233, 234, 235, 236, 237, 238, 239, 240, 241, 242, 243, 244, 245, 246, 247, 248, 249, 250, 251, 252, 253, 254, 255, 256, 257, 258, 259, 260, 261, 262, 263, 264, 265, 266, 267, 268, 269, 270, 271, 272, 273, 274, 275


Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке: Лирика
SoftoRooM © 2004-2024