Лирика

Тополя переговаривались, удивлялись,
всплескивали руками.
Улица смотрела в небо и хотела взлететь.
Тополиный пух ложился на асфальт облаками.

Он шагал по бордюру,
улыбался и щурился,
думал стихами,
и глаза его отражали солнце, как старая медь.

И ему зачем-то замечались те,
кто раньше был мимо:
мальчик лет двадцати с конопатой своей любимой,
пацаненок на велике; пахло липовым медом и дымом,
и светило, светило солнце неугасимо,
и играло на березовом блестящем листе.

Это просто был май; май жевал травинку и жмурился,
и такая негородская зеленая улица,
и зеленый домишко, как старый учитель, сутулился,
словно придавили к земле года.
И пчела о щеку ударилась, зажужжала,
полетела дальше.
И было только начало.
А конца не будет. И никогда.

© Лемерт /Анна Долгарева/

Сначала она посмотрит тебе в глаза,
потом улыбнётся ясно (пожалуй, слишком -
для первой встречи) и станет куда-то звать.
Потом ты увидишь фото с такой же стрижкой.

Она начнёт иногда говорить с тобой.
В стихах у неё появится вдруг немного
верёвок и плёток, - пусть видит даже слепой:
она вообще не про это (и слава Богу).

Ты в блоге напишешь про быстро скинутый вес,
она тебя спросит - ой, как это, поделись-ка?
Ты весело скажешь "легко - постоянный стресс!",
не будешь же ты писать ей о смерти близких

(как выяснится чуть позже, - и молодец).
Потом зацветут все яблони, сливы, вишни.
Потом ты родишь ребёнка; его отец
не справится с поворотом судьбы, - так вышло.

Потом без него ты будешь дышать с трудом;
ему будет тоже, наверняка, не лучше, -
но только она его приведёт в свой дом,
нечаянная его радость, надежды лучик.

Потом во всю мощь опять зацветут сады,
природа объявит о приходящем лете.
Она будет звать его, как называла ты, -
он, кажется, даже разницы не заметит.

А в мае любой немного влюблён и юн,
вовсю соловьи поют, глухари токуют.
Ты вспомнишь - она говорила про дочь твою:
"Красавица, - я вот тоже хочу такую!"

Потом ты поймёшь, как ужасно тебе везёт, -
сгодились кому-то старые твои сани.

А стрижка идёт ей.
Впрочем, идёт ей - всё,
черты у неё довольно универсальны.

Екатерина kaitana Михайлова

Это берег вдалеке,
Это веточка в руке,
Это степь и к морю пыльная дорога.
Здесь, под небом голубым,
Растворяясь, словно дым,
Покидает сердце давняя тревога.

День - кузнечик золотой;
Он звенит над головой -
Не кончается мелодия простая.
За обрывом - синева,
Трудно выдумать слова,
Как искрится это море и сверкает.

Набирает силу бриз.
Я гляжу с обрыва вниз:
Шаг вперед и забывает сердце биться.
Я шагну - перекрещусь,
По такой тропе спущусь,
Над которой только ветер, только птицы.

Море Черное мое -
Просоленное житье!
Бухту белую мы поровну делили.
Будет лучшей из примет -
Помаши мне, море, вслед,
Помаши мне плавником своим дельфиньим.

Владимир Муромцев

Как бы мне хотелось весны,
Чтобы сумасшедший апрель,
Чтобы запахли травами сны,
Чтобы соловьиная трель.

Как бы мне хотелось весны,
Чтобы поздно ночью домой,
Чтобы, кто есть живой,
Были, как один, влюблены.

Чтобы горлом хлынули сны,
Чтобы в крови бурлил алкоголь,
Резкая фантомная боль -
Как бы мне хотелось весны!

Как бы я хотела смешать
Гром капели с громом побед!
Сердца гром. Отрывочный бред.
Мне все тяжелее дышать...

Как хотелось - чёлку вразлёт,
Сердце, встречи, робкое "мы"...
Как бы я хотела, но вот -
Умерла в начале зимы.


Елизавета Наркевич

Между Никем и Кем
Выбери не меня
Словом на языке
Жертвенного огня!
Выбери - не держи:
Я - из немногих, кто
Дальше, чем миражи,
Призрачней, чем фантом...
Камню в моей душе
Тихо и хорошо,
Я не вернусь уже
На карнавал чужой.
Вены мои пусты
Холодом декабря...
Сколько ни жги мосты -
Тлеют, но не горят?
Просто ни Да, ни Нет
Не говори, молчи,
Ибо любой ответ
Выстрелом прозвучит...
Дай постоять в тени,
Камня внутри мертвей.
И пусть...
Эхо его звенит
Пулями в голове...

Светлана Ос

важно то -
чтобы ждали ночью,
поздно вечером или днем..

если ссоритесь между прочим,
то гори оно все огнем..

и не важно, какой был повод,
и тем более — кто был прав..

важно — чтобы мириться снова,
спрятать руку в его рукав,

греться вместе — и снова мерзнуть,
безразличие-то страшней..

звезды — лирика. я — серьезно..
в мире нет
ничего важней.

Глеб Дебольский

Предрассветный фонарь облака мешает,
дом дрожит какой-то дрожью внутренней
сквозь тишину,
и она его провожает,
Господи, провожает,
и она его провожает на третью войну.

Получается бесслезно и даже без напряжения,
положи; все равно не понадобится; ну так выложи.
Это время идет на опережение,
обгоняет каждое их движение;
ну и что, что медленно и споткнулась - ведь не завыла же.

А она в халате и тапочках, он в камуфле,
а они не знают, сколько осталось лет,
а еще она ничего не знает о благе и зле.

У нее еще чайник горячий вот на столе.

Никогда не получалось нормально прощаться,
вот и сейчас не получится.
И по тонкому свету бредет их короткое счастье,
по лучику,
и неясно, что время из этого мира вымесит,
дальше - злее.
А она не успела зачать и выносить.
И не успеет.

Каждому свое, тут чужую ношу-то где ж нести.
И они прощаются без надрыва,
почти без нежности,
как прощаются привычные к переездам, путям, тревоге,
он целует ее обещает вернуться - ну, как с работы,

только в самом конце, вдевая в ботинки босые ноги:
пожалуйста, можно тебя проводить?
ну, хотя бы до поворота.

© Лемерт /Анна Долгарева/

Как хорошо, что всё уже позади,
даже уничтожающая тоска.
Как хорошо, что пройден главный каскад -
оба больших предательства. Хорошо.
Ласковый плёс, спокойный холодный шёлк,
плеск входящего в воду ножом весла.
Та, что идёт за мной, предупреждена -
и о категорийности, и обо всех
острых камнях. Что же, хочет - пускай идёт.
Ей - ничего не желаю на этом пути.
Если нужны испытания - кто запретит,
будет сильнее, так закаляется сталь.
Я же - просто устала. Сижу у костра,
слушаю шум воды в слепой темноте
и размышляю, что написать в отчёт.

Екатерина kaitana Михайлова

Ты мне - о птицах, о гулящем ветре, о небе без оборванных краев,
Об ужинах в любое время суток, о завтраках без стульев и столов,
О вечере, плескающемся в рюмках, о девушках без имени и лиц,
О том, что это истинное счастье - быть кем-то, не имеющим границ.

Ты мне - о картах, о дорожных венах, впадающих в столичные сердца,
О песнях, посвященных только струнам, о жизни беззаботного творца,
О жалости к влюбленным и любимым, о слабости несчастных без любви.
О том, что если выдали минуту, возьми ее и просто проживи.

Ты мне - о прошлом, о своем кошмаре, о трещинах в измученной груди,
Об имени, исправленном на "глупость", о радости, что это позади.
И если хочешь, я тебе поверю, лишь дам совет, чтоб ты не забывал:
Когда ты утверждаешь, что ты счастлив, следи, чтобы твой голос не дрожал.

(с) Deacon

Он ей не лжет – спроси, открыться рад бы,
Но в тоне жалость смешана со льдом.
Он ей не лжет – она не хочет правды,
Закрыла уши, чтоб не грянул гром.
И что больней: раздельные постели
И долгий взгляд в ослепшее окно,
А может, фальш во взрослой колыбельной,
Что вместо рая бросит их на дно.
Сейчас она из-за угла воровкой
Следит как он кладет любовь в рюкзак,
И даже ласков – вновь командировка,
Он едет к той... темно сегодня как.

Елена Жалеева