Сёстры Barry

ПЕСНИ СЕСТЁР BARRY

В начале 20-ых годов прошлого, ХХ века, в Нью-Йорке, в семье еврейского эмигранта из Киева Бейгельмана, родились две девочки - Мина и Клара. В семье говорили только на языке восточноевропейских евреев - идиш. Другой язык и не требовался для обитателей нью-йоркского Ист-Сайда. Где-то на улице Мина услыхала песенку, которую легко запомнила и часто напевала. Песенка называлась "Бейгелах" (Бублички). Как это бывает в сказках, кто-то случайно услыхал её пение и пригласил шестилетнюю девочку спеть на еврейском радио. Газета "Форвертс" в трудные 1927-1930 годы кризиса процветала. Её тираж был 280 тысяч экземпляров. Газета имела свой радиоканал на идиш под названием WMND. Первое выступление маленькой Мины Бейгельман явилось началом музыкальной карьеры всемирно известного дуэта. Мина стала Мерной, Клара - Клэр, а фамилию Бейгельман переделали в Бэрри. Так появились знаменитые The Barry Sisters.

Юные певицы записали на радио несколько серенад, где их заметил известный шоумен Эд Салливан. Он ввел их в мир большого фольклорного и джазового искусства, сделал из них профессиональных певиц. В репертуаре сестер были песни на иврите, идиш, арамейском, английском, испанском и русском. Что они пели? Все - от классических ашкеназских песен ("Хава Нагила", "Румейне", "Ёхт, майн либе тохте", "Аби гезунд", "Гештунд лехайм", "Ай, ай, хора", "Ди грине кузине", "Дем найим шер", "Майн иддише мамэ") до "новых" песен Государства Израиль ("Арца алину", "Цейна", "Израели медли") и джазовых, соул и свинговых композиций ("Around the World", "Ciao Ciao Bambina", "Cry Me a River", "Misty", "Why Don't You Do Right", и скандальная в свое время версия "Who's Sorry Now?")

Хорошая вокальная школа, удивительное сочетание таких двух разных, противоположных друг другу голосов, как низкий, бархатный, нежный Клэр и высокий, звонкий чистый Мерны, помогли сестрам создать на эстраде свой стиль и приобрести всемирную известность. Возможно, что, если бы на пути сестер не повстречался Абрахам Эллстайн, талантливый композитор и музыкант, их восхождение на музыкальный Олимп не было таким стремительным. Известные в его аранжировке песни "Бублички" или "Тум-Балалайка" зазвучали по-новому, свежо и интересно. Песни в исполнении сестер Бэрри были понятны и доступны не только еврейскому слушателю.

В семидесятые по Союзу ходила байка про одного директора совхоза, молодого Героя Соцтруда, который после традиционного возлияния и обеда "угощал", как он сам сказал, любимой музыкой, записанной на магнитофоне "Днепр". Большой начальник не знал, что полюбил песни на идиш. В его поселке Яновка Черниговской области после войны не осталось ни одного еврея, а еврейской речи он никогда не слыхал… Мелодии местечкового еврейства песен сестер Берри в джазовом сопровождении воскрешали ностальгию по еврейской традиции, по языку бабушек и дедушек. Пожалуй, нет ни одного еврея в мире, который бы не слышал песенного репертуара сестер Бэрри.

(с) Частично цитируется по: Вестник, №3 (262), 2001. Игорь Аксельрод, Нью-Йорк

P.S Тут я бы хотел немного поправить автора статьи о творчестве знаменитых и любимых всем миром сестрёнок. Сам я не отношусь к представителям этой великой нации, но с раннего детства очень люблю их талантливые,зажигательные, ритмичные и мелодичные песни. Но, что самое интересное - вслушайтесь внимательно в песни сестричек Бэрри, и могу спорить, что вы услышите так много фрагментов знакомых мелодий, звучащих сегодня из уст вполне русских исполнителей. Парадокс? Нет, я считаю - закономерность... Таково взаимопроникновение наших культур и отрицать это - просто глупо. Давайте послушаем хорошую музыку.
Качаем одним архивом 92,63 Mb

Спасибо большое,за любимые песни на идиш!
"Мамэ лошн" в исполнении сестер Берри трогает за душу,заставляет радоваться и, наверное,больше печалиться,т.к. идиш сегодня в России уже мало кто знает...

А,вот отрывок из альманаха "Музыка Идишкайта-3":

"ВСТРЕЧА С КЛЭР БЭРРИ"
Анатолий Пинский




...11 августа, я встретился с Клэр Бэрри (одна из «сестер Бэрри»; вторая сестра, Мирна, уже давно покинула этот мир). Встречу с Клэр помогла организовать другая из­вестнейшая американская певица, ее сегодня называют «ко­ролевой идишской песни», номинант «Грэмми» Адрианна Ку­пер. Так мы втроем и пообедали в итальянском ресторанчике на Манхэттене, Ист-сайд.

Я подготовил к встрече список вопросов, а также два аудиоустройства — цифровой mp3-плеер и кассетный дикто­фон, чтобы уж точно не было сбоев. Но вся атмосфера встре­чи, сразу определившаяся характером речи Клэр и просто самим ее присутствием, сделали для меня явно неуместным, ну невозможным, извлечение диктофонов из сумки, щелканье по кнопкам и тому подобное. Так что, увы — или не увы, — но никакого аудиофайла я не записал. Мне подумалось уже по­том: «Это словно тебе выпала возможность беседы с Буддой или с Львом Толстым, тут не с руки хвататься за плеер».

Что сказать?.. Да особенно много и не скажешь. Такое, ве­роятно, бывает, когда получаешь шанс общения с поистине великим человеком.

Клара, несмотря на свой возраст, — человек с очень чет­ким, очень мудрым и очень светлым сознанием. Она говорит простые слова, но каждое из ее слов много весит и, совер­шенно явным образом, очень тепло светит. Сразу бросается в глаза ее удивительно прямая, просто княжеская осанка, сейчас среди двадцатилетних девушек не найдешь и одну на пятьдесят с такой осанкой.

Вот отдельные, совсем фрагментарные зарисовки, по па­мяти (беседа шла в основном на английском, который то и де­ло переходил на идиш).

…Они решили поменять свою исходную фамилию, Бэйгельман (а дедушка сестер по отцовской линии и был бэйгельманом, то есть торговцем хлебом и бубликами, вспомните: «Бублички, купите бублички! Койфт майне бейгелах!») — на американизированное «Бэрри» — после истории с сестрами Эндрю, связанной с хитом «Ба мир бисту шейн». История тако­ва, что, видимо, и сейчас мне не с руки класть ее на бумагу и распространять в деталях. Но в целом суть следующая. Вели­кий композитор Шолом Секунда написал «Ба мир бисту шейн» и хотел, в принципе, ее отдать в исполнение Кларе и Мирне Бэйгельман, но вскоре продал авторские права на песню, все­го за 30 долларов. Тогда же в Нью-Йорке работали три еврей­ские певицы, сестры Эндрю, и они имели очень оборотистого менеджера. Этот менеджер заполучил права на песню для сес­тер Эндрю. Клара с Мирной лишились возможности ее петь. А менеджер сестер Эндрю начал быстро качать большие день­ги, ибо песня мгновенно стала хитом всей Америки и всего ми­ра (сравните хотя бы наши варианты: «В кейптаунском порту с пробоиной в борту…», «Барон фон дер Пшик», «Красавица моя», «Старушка не спеша дорогу перешла…» и т.д.).

И кто-то, в момент переживания этих коллизий, сказал Кларе и Мирне — да у вас и фамилия не по-американски зву­чит (типа: «вам ничего вообще не светит»). Клара очень всерь­ез это приняла и предложила Мирне поменять фамилию на «истинно американскую». Они тогда решили именоваться «Бэрри» (именно так, а не «Берри», то есть Barry, а не Berries, то есть не «ягодки», в дословном написании); тогда же Клара переписалась в «Клэр».

…Клэр из основного меню заказала рыбу. А из закуски, не­смотря на обилие аппетайзеров, решилась съесть только пару черных маслин. Она ест немного, но очень аппетитно. Нес­колько раз она говорила официантам (они то и дело скаплива­лись около нашего столика человек по пять, по семь): «Ах, это деликатес! Ах, этот ресторан из азой шейн!»

…Клара с сестрой никогда не получали специального музы­кального образования. Однажды Абе Эльштейн, только позна­комившись с ними, сказал: «О, идея! Пусть Клэр поет мело­дию, у нее голос повыше, а Мирна — гармонию». Получается, так и родилось их двухголосие, их неподражаемая чистейшая терция, «терция сестер».

…Клара не очень много готова рассказывать об Эльштейне, Секунде и других столпах, но об Ольшанецком вспоминает как-то по-особому и ярко. «Словно и сейчас я вижу его лицо перед собой — такое светлое и так близко». Мыс ней спели куплет «Их хоб дих цу фил либ» — поверьте, для меня это была секунда ко­лоссального счастья. Вспомнили его же песню «Майн штейтеле Бэлц»; Клэр оговорилась, что в Бельцах никогда не была, и очень порадовалась, что мы с «Доной» там были.

…Клэр очень охотно и приподнято вспоминает о своем визите в СССР в 60-е, о концерте в Парке Горького. Все орга­низовал Эд Салливан, знаменитый в те годы на американ­ском радио. «Нам аккомпанировало 45 человек, русские, но дирижер у нас был свой, из Нью-Йорка. Мы много репетиро­вали перед концертом. Эд Салливан нам все время говорил: «Мы должны быть ко всему готовы, это не Америка, это Парк Горького, тут все может быть». Мы таки оказались с Мирной потрясены, когда вышли на сцену и увидели перед собой 20 000 человек зрителей. Я помню, там в передних рядах сидел раввин, так он все время раскачивался. После того как мы спели «Очи черные», публика вся встала с мест, сделала дви­жение вперед — казалось, сейчас они рванутся на сцену. Только раввин сидел на месте и по-прежнему раскачивался. Мы реально испугались. Эд (Салливан) отодвинул нас к кули­сам, занял место между нами и залом, он повел себя как ис­тинный секьюрити. После концерта ко мне подошла женщи­на, в гримерку, я не знаю, как она туда проникла, стала меня обнимать и плакать, я ей дала небольшую нашу пластинку, так она ее засунула под юбку, под нижнее белье, чтобы никто не увидел из Ка-Джи-Би».

…Клэр говорит: «Когда мне было 7 или 8 лет, и я назавтра собиралась впервые пойти в школу, отец меня подозвал и сказал очень тихо и серьезно: «Клара, есть два слова, кото­рые ты должна запомнить на всю жизнь». Я задумалась — что это за такие слова? Он говорит: «Эти два слова — Respect and Attitude. Ты должна уважать людей и всегда иметь к каждому из них свое отношение».

…Клэр хорошо относится к молодежи. Однажды ее внучка, будучи уже взрослой девушкой, рассказала ей о рэпе. Клэр за один вечер сочинила рэп-композицию на идише (она нам ко­ротко спела фрагмент) и потом дала в каком-то модном клубе целый концерт в стиле рэп. Успех был оглушительный.

…Клэр не помнит, когда был записан столь любимый «Доной» диск с мировыми шлягерами на идиш (где песни «Чай вдвоем», «Лав стори», «Май вэй», «Итс импоссибл» и другие). Но она помнит все слова песен. Она начала напевать из «Майн вег» (на мотив хита Синатры My way): «Алз кинд / хоб их гевист / их миз алэйн / зих алц фарзоргн». Потом сделала сов­сем крошечную паузу, и я не смог не запеть: «Гештребт / хоб ихумзист/майнхингер нойт/гемитцфарборгн», — и мы про­должили вместе: «Их хоб гехулемт нехт / ин алц гефот / эс велн зайнт тег». Мне, однако, тут стало неловко, словно я куда-то не по праву вклинился, я замолчал, и она закончила строфу: «Вен их гефинен велн / блумен аф майн вег!» (…когда все же и на моем пути будут цветы!). Тут она повернулась к Адрианне и говорит: «Смотри, гиб а гук, он знает эти слова. Это мне так радостно».

…Клэр считает, что язык идиш будет жить, что постепенно все больше молодежи интересуется этим языком, — и это ей тоже очень радостно.

…«Я так благодарю Бога — за все, что он мне дал в жизни. Он давал мне всегда так много. Я не знаю, почему. Вот ты, Толя, упомянул Абе Эльштейна — а как ему, скажите на милость, пришла в голову эта идея: что мне надо петь мелодию, а Мирне — гармонию? А ведь это оказалось так важно. Мой муж ушел 7 лет назад, но я должна жить, пока живу, верно? Быть может, я напишу книгу, у меня недавно появилась такая идея. Сейчас так много телевидения, столько информации, — но не­которые люди хотят попрежнему читать книги. И даже сегод­няшний наш чудесный ланч — это ведь тоже дар, гифт, гешенк. Такие милые люди меня пригласили, мне так интересно с вами, и здесь рыба такой деликатес, и мне так хорошо снова вспомнить, как мы с Мирной пели в Парке Горького в России».