Вот на ту же тему статья в журнале «Русский репортер» №20 (50):
А записка-то кровью написана…
Григорий Тарасевич, редактор отдела «Науки» журнала «Русский репортер»
«А вы разве не слышали?! У нас в городе появилась банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят к людям в ночных клубах и колют их иголкой с зараженной кровью…» — такая история давно гуляет по российским городам. Ученые из Воронежа решили на ее примере проанализировать трансформацию слухов
» Нажмите, для открытия спойлера | Press to open the spoiler «
Слухи и сплетни волнуют не только бабушек у подъездов, но и академическую науку. В каком-то смысле их распространение можно сравнить с эволюцией живых организмов. Слухи так же мутируют, размножаются, захватывают новые экологические ниши, конкурируют с другими видами. Это максимально «естественный» вид информации в отличие от литературных произведений или газетных статей.
Первый фундаментальный труд на эту тему вышел вскоре после Второй мировой войны. Исследование «Психология слухов» было написано классиком психологии Гордоном Оллпортом и его коллегой Лео Постманом.
Ученые попытались даже ввести сугубо гуманитарные слухи в жесткие рамки математики. Ими была предложена формула R ~ i * a. Это означает, что количество слухов ® можно приблизительно вычислить, умножив степень важности вопроса (i ) на уровень неопределенности сведений, касающихся этой темы (а).
Изначальное сообщение.
«Добро пожаловать в мир СПИДа!» — с таким заголовком вышла заметка в воронежской молодежной газете «Мое». Автор пишет: «По Воронежу распространяются слухи о том, что неизвестный «шутник» колет посетителей дискотек шприцем с кровью, зараженной ВИЧ-инфекцией. На прошлой неделе студенты сразу нескольких воронежских вузов обратились в редакцию с тревожной информацией о том, что в городе якобы появился маньяк, который в толчее танцпола колет посетителей дискотек и ночных клубов зараженной ВИЧ-инфекцией иглой, оставляя на месте происшествия записки «Добро пожаловать в мир СПИДа!» и «Теперь и вы заражены ВИЧ».
В милиции редакции сказали, что ни одного заявления от жертв злоумышленника к ним не поступало. А вот в Центре «АнтиСПИД» о треволнениях воронежского студенчества уже были наслышаны:
— Все разговоры о маньяке, скорее всего, полная чушь…»
К разряду «важного» чаще всего относят угрозы личному здоровью или кошельку. Поэтому в борьбе за выживание часто побеждают слухи типа: «В Россию завезли тысячи тонн трансгенных продуктов, из-за которых человек становится мутантом» или «В этом году случится дефолт куда страшнее, чем в 1998−м».
Но даже самое животрепещущее сообщение не будет размножаться, если не попадет в питательную среду неопределенности. «Если люди уверены, что они в курсе последних событий и от них ничего не утаивают, то у них нет необходимости придумывать слухи и нагнетать обстановку», — утверждали Оллпорт и Постман.
«Сглаживание» и «заострение».
При пересказе заметки исчезают «ненужные» подробности. В первую очередь это касается источника и степени достоверности информации. Речь идет уже не о газетной заметке, а о сообщениях типа «с моим знакомым приключилось», «весьма знающие люди по секрету сказали». При распространении слуха будет выброшена информация об отсутствии заявлений в милицию и о скептическом мнении специалистов по СПИДу. В рамках «заострения», как правило, увеличиваются масштабы случившегося. Например, вместо одного «маньяка» может появиться целая банда.
Возьмем, к примеру, один из самых распространенных сюжетов — аварию на какой-нибудь АЭС (Ленинградской, Балаковской и т. д.). Вроде бы чиновники все рассказали: где именно произошел сбой, как удалось избежать утечки радиации и т. д. Но у населения сохраняется ощущение «мнимой недосказанности»: «Нам не говорят всей правды — там огромный выброс радиации, но от нас это скрывают, как во время Чернобыльской аварии…»
Подчиняется этой формуле и история про «женитьбу
Путина на Кабаевой». Может быть, семейное положение главы страны и уступает по важности другим проблемам, но в формуле есть второй множитель — неопределенность имеющихся сведений. А поскольку личная жизнь экс-президента всегда была окутана покровом тайны, массовость слуха оказалась впечатляющей.
Оллпорт и Постман обнаружили три главные изменения, которые происходят с информацией, когда она циркулирует в формате «сарафанного радио». Первая тенденция — это «сглаживание». По мере того как слух передается от человека к человеку, исчезает множество деталей. Допустим, в городе произошла автоавария, в которой погиб человек. При передаче этого слуха наверняка пропадут всякие мелочи, например, цвет участвовавших в ДТП автомобилей, подробности маневра, точный адрес места происшествия, характер травмы погибшего.
«Ассимиляция».
Слух встраивается в картину мира слушателя, соотносится с его стереотипами и установками. Например, человек недолюбливает кавказцев. Тогда история будет дополнена информацией о том, что ВИЧ в ночных клубах распространяют с помощью шприцев азербайджанцы. Если человек недолюбливает милицию, то, вполне вероятно, может появиться версия, дескать, террористов не могут поймать, потому что они крышуются милицейским начальством. С тем же успехом в содержание слуха можно встроить корыстных медиков («Им выгодно, чтоб побольше людей СПИДом заразилось»), американский империализм («Хотят, чтоб русские поскорее вымерли») или бывшего губернатора («Обиделся, что его сняли, и теперь мстит»).
Другой эффект — «заострение». При пересказе упор будет делаться на главное содержание слуха, которое очень часто гипертрофируется. Например, вместо двух столкнувшихся машин может появиться десять, вместо одного погибшего — трое и т. д.
«Какие именно детали исходного события будут подвергнуты сглаживанию, а какие, наоборот, заострятся, определяется стереотипами и установками аудитории. Например, в некоторых африканских культурах с сильно развитой цветовой символикой как раз цвет столкнувшихся автомобилей часто становится самой важной деталью и подвергается заострению: цвет морской волны превращается в синий, бордо в красный — от этого зависит символический смысл происшествия. Впрочем, и в Советском Союзе, где черный цвет автомобиля обычно ассоциировался с “начальством”, авария с участием черной “Волги”, а тем более “Чайки” иногда возвышалась молвой до события государственной важности», — утверждает Акоп Назаретян, один из ведущих российских специалистов по массовому поведению.
Еще один фактор искажения исходной информации — потребность встроить ее в картину мира человека, соотнести со своими стереотипами и установками. У Оллпорта и Постмана это называлось «ассимиляцией». Вполне вероятно, что виновниками ДТП, о котором идет речь, в конечном счете окажутся сотрудники ГИБДД: «А гаишники в это время в стороне стояли, им-то что до дороги — главное, деньги с водителей тянуть…» Возможны и другие варианты «достройки» слуха до собственных убеждений. Например, при пересказе за рулем машины может оказаться кавказец («Гоняют на своих раздолбанных тачках») или «новый русский» («Накупили себе мерседесов и лексусов и ездят как хотят»).
Эти три главные правила преобразования слуха: «сглаживание», «заострение» и «ассимиляция» — долгое время считались каноническими и приводились во всех учебниках и монографиях.
«Драматизация».
Появление новых деталей, усиливающих эмоциональный эффект. Например: «А записка эта написана кровью», «Взгляд у него был такой мертвый», «Колют только молодых красивых девушек», «Одну девушку за вечер два раза укололи — чтоб наверняка».
Но недавно были опубликованы результаты исследования воронежского психолога Дмитрия Горбатова. Он предлагает дополнить традиционную схему Оллпорта — Постмана еще одним фактором, который условно назван «драматизация».
В своем исследовании Горбатов проанализировал распространение слуха о СПИД-террористах. Эта история в последнее десятилетие гуляла по многим городам России, вспыхивая и угасая, как эпидемия дизентерии. Основной сюжет таков. Существует банда больных СПИДом. Они ходят по ночным клубам и с помощью шприцов вкалывают посетителям свою зараженную кровь. Обычно в сюжете слуха СПИД-террорист сообщает шепотом своей жертве что-то вроде: «Теперь ты среди нас…» — или подбрасывает в карман записку с аналогичным текстом.
В ходе исследования психолог проводил интервью с группой студентов. В то время в Воронеже как раз уже чуть больше трех недель шла очередная эпидемия историй о «шприцах со СПИДом».
Итоговое сообщение.
«В городе орудует банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят на дискотеках к самым красивым девушкам и колют их шприцем с зараженной кровью. А потом подбрасывают в карман записку: “Теперь ты среди нас!” Записка эта тоже кровью написана. Мне знакомый сказал, что уже несколько сот человек так заразилось. А власти, милиция и врачи все это скрывают и ничего делать не хотят…»
Ученому удалось насчитать 87 вариантов этого слуха. Многие детали менялись, но, согласно законам «заострения» и «сглаживания», основной сюжет сохранялся: укол зараженной кровью и последующее сообщение террориста, что, дескать, в нашем полку прибыло. В некоторых случаях правило «ассимиляции» переносило события из ночного клуба — туда ходят далеко не все — в общественный транспорт.
Анализируя изменения информации, ученый обнаружил еще один эффект — склонность к драматизации изложения событий. С точки зрения психологии, таким образом рассказчик стремится достигнуть соответствующей эмоциональной реакции слушателя.
«Приведем некоторые фразы, которые были квалифицированы нами как проявления драматизации. “Записка, написанная кровью”, там слова: “Я тоже хотел жить — прости, брат”, причем все с большой буквы, “одеты во все черное, подстрижены наголо, а на затылке хвост”. Показательно, что респонденты, драматизировавшие содержание слуха, выражали сравнительно большую уверенность в его достоверности», — пишет Горбатов в последнем номере журнала «Вопросы психологии».
http://www.expert.ru/...anenie_sluhov/
Первый фундаментальный труд на эту тему вышел вскоре после Второй мировой войны. Исследование «Психология слухов» было написано классиком психологии Гордоном Оллпортом и его коллегой Лео Постманом.
Ученые попытались даже ввести сугубо гуманитарные слухи в жесткие рамки математики. Ими была предложена формула R ~ i * a. Это означает, что количество слухов ® можно приблизительно вычислить, умножив степень важности вопроса (i ) на уровень неопределенности сведений, касающихся этой темы (а).
Изначальное сообщение.
«Добро пожаловать в мир СПИДа!» — с таким заголовком вышла заметка в воронежской молодежной газете «Мое». Автор пишет: «По Воронежу распространяются слухи о том, что неизвестный «шутник» колет посетителей дискотек шприцем с кровью, зараженной ВИЧ-инфекцией. На прошлой неделе студенты сразу нескольких воронежских вузов обратились в редакцию с тревожной информацией о том, что в городе якобы появился маньяк, который в толчее танцпола колет посетителей дискотек и ночных клубов зараженной ВИЧ-инфекцией иглой, оставляя на месте происшествия записки «Добро пожаловать в мир СПИДа!» и «Теперь и вы заражены ВИЧ».
В милиции редакции сказали, что ни одного заявления от жертв злоумышленника к ним не поступало. А вот в Центре «АнтиСПИД» о треволнениях воронежского студенчества уже были наслышаны:
— Все разговоры о маньяке, скорее всего, полная чушь…»
К разряду «важного» чаще всего относят угрозы личному здоровью или кошельку. Поэтому в борьбе за выживание часто побеждают слухи типа: «В Россию завезли тысячи тонн трансгенных продуктов, из-за которых человек становится мутантом» или «В этом году случится дефолт куда страшнее, чем в 1998−м».
Но даже самое животрепещущее сообщение не будет размножаться, если не попадет в питательную среду неопределенности. «Если люди уверены, что они в курсе последних событий и от них ничего не утаивают, то у них нет необходимости придумывать слухи и нагнетать обстановку», — утверждали Оллпорт и Постман.
«Сглаживание» и «заострение».
При пересказе заметки исчезают «ненужные» подробности. В первую очередь это касается источника и степени достоверности информации. Речь идет уже не о газетной заметке, а о сообщениях типа «с моим знакомым приключилось», «весьма знающие люди по секрету сказали». При распространении слуха будет выброшена информация об отсутствии заявлений в милицию и о скептическом мнении специалистов по СПИДу. В рамках «заострения», как правило, увеличиваются масштабы случившегося. Например, вместо одного «маньяка» может появиться целая банда.
Возьмем, к примеру, один из самых распространенных сюжетов — аварию на какой-нибудь АЭС (Ленинградской, Балаковской и т. д.). Вроде бы чиновники все рассказали: где именно произошел сбой, как удалось избежать утечки радиации и т. д. Но у населения сохраняется ощущение «мнимой недосказанности»: «Нам не говорят всей правды — там огромный выброс радиации, но от нас это скрывают, как во время Чернобыльской аварии…»
Подчиняется этой формуле и история про «женитьбу
Путина на Кабаевой». Может быть, семейное положение главы страны и уступает по важности другим проблемам, но в формуле есть второй множитель — неопределенность имеющихся сведений. А поскольку личная жизнь экс-президента всегда была окутана покровом тайны, массовость слуха оказалась впечатляющей.
Оллпорт и Постман обнаружили три главные изменения, которые происходят с информацией, когда она циркулирует в формате «сарафанного радио». Первая тенденция — это «сглаживание». По мере того как слух передается от человека к человеку, исчезает множество деталей. Допустим, в городе произошла автоавария, в которой погиб человек. При передаче этого слуха наверняка пропадут всякие мелочи, например, цвет участвовавших в ДТП автомобилей, подробности маневра, точный адрес места происшествия, характер травмы погибшего.
«Ассимиляция».
Слух встраивается в картину мира слушателя, соотносится с его стереотипами и установками. Например, человек недолюбливает кавказцев. Тогда история будет дополнена информацией о том, что ВИЧ в ночных клубах распространяют с помощью шприцев азербайджанцы. Если человек недолюбливает милицию, то, вполне вероятно, может появиться версия, дескать, террористов не могут поймать, потому что они крышуются милицейским начальством. С тем же успехом в содержание слуха можно встроить корыстных медиков («Им выгодно, чтоб побольше людей СПИДом заразилось»), американский империализм («Хотят, чтоб русские поскорее вымерли») или бывшего губернатора («Обиделся, что его сняли, и теперь мстит»).
Другой эффект — «заострение». При пересказе упор будет делаться на главное содержание слуха, которое очень часто гипертрофируется. Например, вместо двух столкнувшихся машин может появиться десять, вместо одного погибшего — трое и т. д.
«Какие именно детали исходного события будут подвергнуты сглаживанию, а какие, наоборот, заострятся, определяется стереотипами и установками аудитории. Например, в некоторых африканских культурах с сильно развитой цветовой символикой как раз цвет столкнувшихся автомобилей часто становится самой важной деталью и подвергается заострению: цвет морской волны превращается в синий, бордо в красный — от этого зависит символический смысл происшествия. Впрочем, и в Советском Союзе, где черный цвет автомобиля обычно ассоциировался с “начальством”, авария с участием черной “Волги”, а тем более “Чайки” иногда возвышалась молвой до события государственной важности», — утверждает Акоп Назаретян, один из ведущих российских специалистов по массовому поведению.
Еще один фактор искажения исходной информации — потребность встроить ее в картину мира человека, соотнести со своими стереотипами и установками. У Оллпорта и Постмана это называлось «ассимиляцией». Вполне вероятно, что виновниками ДТП, о котором идет речь, в конечном счете окажутся сотрудники ГИБДД: «А гаишники в это время в стороне стояли, им-то что до дороги — главное, деньги с водителей тянуть…» Возможны и другие варианты «достройки» слуха до собственных убеждений. Например, при пересказе за рулем машины может оказаться кавказец («Гоняют на своих раздолбанных тачках») или «новый русский» («Накупили себе мерседесов и лексусов и ездят как хотят»).
Эти три главные правила преобразования слуха: «сглаживание», «заострение» и «ассимиляция» — долгое время считались каноническими и приводились во всех учебниках и монографиях.
«Драматизация».
Появление новых деталей, усиливающих эмоциональный эффект. Например: «А записка эта написана кровью», «Взгляд у него был такой мертвый», «Колют только молодых красивых девушек», «Одну девушку за вечер два раза укололи — чтоб наверняка».
Но недавно были опубликованы результаты исследования воронежского психолога Дмитрия Горбатова. Он предлагает дополнить традиционную схему Оллпорта — Постмана еще одним фактором, который условно назван «драматизация».
В своем исследовании Горбатов проанализировал распространение слуха о СПИД-террористах. Эта история в последнее десятилетие гуляла по многим городам России, вспыхивая и угасая, как эпидемия дизентерии. Основной сюжет таков. Существует банда больных СПИДом. Они ходят по ночным клубам и с помощью шприцов вкалывают посетителям свою зараженную кровь. Обычно в сюжете слуха СПИД-террорист сообщает шепотом своей жертве что-то вроде: «Теперь ты среди нас…» — или подбрасывает в карман записку с аналогичным текстом.
В ходе исследования психолог проводил интервью с группой студентов. В то время в Воронеже как раз уже чуть больше трех недель шла очередная эпидемия историй о «шприцах со СПИДом».
Итоговое сообщение.
«В городе орудует банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят на дискотеках к самым красивым девушкам и колют их шприцем с зараженной кровью. А потом подбрасывают в карман записку: “Теперь ты среди нас!” Записка эта тоже кровью написана. Мне знакомый сказал, что уже несколько сот человек так заразилось. А власти, милиция и врачи все это скрывают и ничего делать не хотят…»
Ученому удалось насчитать 87 вариантов этого слуха. Многие детали менялись, но, согласно законам «заострения» и «сглаживания», основной сюжет сохранялся: укол зараженной кровью и последующее сообщение террориста, что, дескать, в нашем полку прибыло. В некоторых случаях правило «ассимиляции» переносило события из ночного клуба — туда ходят далеко не все — в общественный транспорт.
Анализируя изменения информации, ученый обнаружил еще один эффект — склонность к драматизации изложения событий. С точки зрения психологии, таким образом рассказчик стремится достигнуть соответствующей эмоциональной реакции слушателя.
«Приведем некоторые фразы, которые были квалифицированы нами как проявления драматизации. “Записка, написанная кровью”, там слова: “Я тоже хотел жить — прости, брат”, причем все с большой буквы, “одеты во все черное, подстрижены наголо, а на затылке хвост”. Показательно, что респонденты, драматизировавшие содержание слуха, выражали сравнительно большую уверенность в его достоверности», — пишет Горбатов в последнем номере журнала «Вопросы психологии».
http://www.expert.ru/...anenie_sluhov/
