Известным культурологом и этнографом Маргарет Мид была разработана известная теория, согласно которой существует три типа культур: постфигуративная,где дети учатся прежде всего у старшего поколения (это все культуры спатриархальными отношениями, большими семьями и свято хранимыми традициями), кофигуративная, где и дети и взрослые учатся у своих сверстников, современников (это все культуры с ориентацией нанастоящее, с семьями нуклеарного типа и зыбкостью традиционных устоев).И, наконец, префигуративная культура, где взрослые учатся также у своихдетей. Каковы характеристики этой последней? Исследовательница ограничивается лишь констатацией: "Теперь мы вступаем в период, новый для истории, когда молодежь с ее префигуративным схватыванием ещенеизвестного будущего наделяется новыми правами".

Каковы приметы префигуративной культуры в наши дни?

1)На государственном и международном уровнях повышение статуса детства(Международные документы об охране детства, детская дипломатия, детские конгрессы и пр.) внимание к детской субкультуре, детскому творчеству.

2) Переворачивание семейной иерархии — в "детоцентризм".

3)Использование и внедрение детских психологических характеристик, образов, форм поведения в культуру взрослых, в модели их поведения и творчества(непосредственность, эмоциональность, "детскость" в изобразительном искусстве, в рекламе, шоу-бизнесе и пр.). Игра как атрибутивная характеристика ребенка стала, пожалуй, главным занятием взрослых,созданием современной игровой цивилизации.

Эти процессы нарастают, начиная с 60-х годов взрыва студенческих волнений в Европе и США, когда в предельно явно был заявлен протест против образажизни взрослых и настойчивый поиск новых моделей жизни до сегодняшнего дня, когда "бунт" распространился на более младшие возрастные категории: подростки и даже младшие школьники заявляют свои права. И сейчас мыстоим на пороге существенных изменений в общественной системе Взрослый-Ребенок.

Известный американский исследователь У. Бронфенбреннер еще в 60-х годах провел сравнительный анализ двух социально-возрастных групп: детей в СССР и США, рассмотрев соответствующие институты социализации в процессе формирования личности ребенка: семью и детский коллектив. Свое исследование он назвал "Два мира детства".

У.Бронфенбреннер показал, что общественный характер воспитания в нашей стране тех лет, теплые эмоциональные отношения между родителями детьми, особая роль детского коллектива в процессе социализации приводят к формированию у советских детей таких качеств, как отзывчивость, стремление прийти на помощь, коллективизм. При этом он стревогой говорил об индивидуализме американских детей, их агрессивностив общении с взрослыми и сверстниками.

Анализируя исследование У.Бронфенбреннера и сравнивая ситуацию сегодняшнего дня,можно сказать следующее. Во-первых, если советские дети тех лет были четко ориентированы на взрослых, их нормы и оценку, то, фигурально выражаясь, "дети тех детей", спустя тридцать с лишнем лет, сегодня ориентированы в большей степени на ценности и нормы сверстников.«Сдвиг» в пользу сверстников происходит, по данным исследований, по нарастающей, уже не только подростки, но и младшие школьники и даже старшие дошкольники все чаще предпочитают ценности равных себе. Это связано, с одной стороны, с «культурным взрывом» последних десятилетий,крушением идеалов, нравственных ориентиров и, с другой, с кризисомсемьи, потерей традиционного авторитета родителей.

Во-вторых,наблюдающаяся в последние десятилетия либерализация отношений между взрослыми и детьми, за которой многими усматривается проявление демократии в общественных отношениях, на самом деле оборачивается прогрессирующим ослаблением контактов между поколениями и своеобразнойсегрегацией, которую подметил У. Бронфенбреннер в американском обществе фразой — символом: "Детская площадка для гольфа: только для детей".

Сегрегация происходит не только по имущественному признаку (большинство наших детей не могут себе позволить играть, скажем, в настольный теннис, а не только в гольф), но и по возрастному: разрыв между обществом взрослых детским сообществом в России становится все ощутимее и глубже; это весьма ощутимо отражают детские рисунки, в которых произошло разделение пространства взрослых и сверстников. Дети понимают также, что взрослые от них избавляются, откупаются. Особенно драматично это прослеживается семьях материально обеспеченных, так называемых "новых русских". С возрастом падает значимость семьи: по результатам наших исследований трехлетней давности, уже в первых классах (!) свыше 30% детей на вопрос, где им больше нравится: дома или в школе, отвечают, что "в школе лучше", а в пятых классах таких детей уже свыше 50%.

Вероятно,нельзя столь однозначно, как У. Бронфенбреннер, сказать, что"...ориентация на сверстников объясняется скорее отсутствием внимания и заботы в родительском доме, нежели привлекательностью группы сверстников", поскольку, независимо от отношений взрослых, референтные сверстники, на которых ориентируется ребенок, появляются уже вдошкольном возрасте.

Сравнивая детей России и США сегодня, нельзя не сказать о беспрецедентной трагической реальности, никогда не имевшей место в истории культуры.После трагедии в штате Колорадо, где случилось массовое убийство школьников своими же сверстниками, Билл Клинтон в своем обращении к нации возложил вину за происшедшее на производителей агрессивных компьютерных и видеоигр: "Нашим детям "скармливают" ежедневную дозу насилия... К 18-летию каждый американец видит 200 тысяч сцен насилия и40 тысяч сцен убийств... Взрослый человек способен провести четкую границу между виртуальным и реальным, но эта граница может стать оченьразмытой для детей. Поэтому нам следует дважды подумать о воздействии рекламы и так называемых "игр- стрелялок", приглашающих игроков — я цитирую — "почувствовать ту часть вашей натуры, которая тянется к игрес оружием и хладнокровному убийству". И самое невероятное из всех:"Убей своих друзей безнаказанно". В период с 1976 по 1994 г. в США показатель убийств, совершенных, например, в Арканзасе детьми в возрасте от 14 до 17 лет, повысился на 435 %.

В это же время по России, Украине и другим регионам прокатилась волна детских самоубийств, статистика которых за последние десятилетия возросла в 80 раз, так что специалисты говорят об эпидемии самоубийств детей от 6 до 18 лет. Детские психиатры считают, что причина этих трагедий кроется не материальной, а в духовной сфере. По сути, в Америке и в России мы имеем дело с двумя различными реакциями на внутреннее духовное неблагополучие детей. И здесь, и там безжалостные дети, дети, не знающие, не испытывающие сострадания. Одни к другим,другие к себе.

Но одна музыка звучит в наушниках их плэйеров, одни клипы мелькают на телеэкране, в которых эстетика безобразного, "красота умирания",сладость убивания, поэтичность истлевшего тела и растерзанных внутренностей. "Непрерывный суицид", "Буду умирать молодым", "Давай вечером умрем весело, поиграем в декаданс", "Убей их всех и получи награду"... — это слова из модных песен рок- певцов, кумиров современной молодежи.

Смерть становится все более притягательна. Танатизация как влечение к смерти насаждается всеми средствами массовой информации, символика смерти ираспада вокруг нас, она на одежде наших детей, на книгах, которые оничитают, на их игрушках.

Современных условиях возрастающего взаимоотчуждения родительско-детских отношений в семье при одновременной демократизации и психологического уравнивания этих отношений (или переворачивания традиционной культурной иерархии) взрослые зачастую пытаются восполнить дефицит доверительности и тепла раскрытием ребенку взрослых "жгучих тайн", в частности, тайны деторождения.

И если тридцать лет назад на вопрос пятилетнего сына "откуда берутся дети", отец не нашел ничего лучшего, как посадить ребенка наблюдать за родами его матери, то теперь некоторые прогрессивные родители предпочитают смотреть порнофильмы совместно со своими детьми-дошкольниками (пусть привыкают!) и школьниками (они и так все знают), и даже обсуждать увиденное. Пытаясь таким образом установить доверительный контакт со своими дочерьми и сыновьями, устранить "ложный стыд" в вопросах пола и продемонстрировать демократическое равенство"отцов и детей", эти мамы и папы, не желая того, наносят колоссальныйвред психическому здоровью своих детей.

Наши данные опроса взрослых по поводу влияния экрана показали, что некоторые из родителей считают насилие и эротику с экрана необходимымвоспитательным моментом. "Порнографизация общества" в постперестроечной России как отголосок сексуальной революции на Западе привела ккардинальным изменениям в процессах половой социализации ребенка —важнейшей составной общей социализации.

Процессполовой социализации в современных условиях представляет собой явление,не имеющее, пожалуй, аналогов во всей предшествующей истории России.Традиционная форма половой социализации, характерная для патриархальных взаимоотношений, исходила из типа соответствия полоролевых образцовполовой принадлежности ребенка, т.е. для мальчиков это маскулинная модель, а для девочек — фемининная. К концу XIX — началу XX в.наметился, а в советское время развился маскулинный тип половой социализации, так характерный для суровых времен, когда мужская модель поведения оказывалась более предпочтительной как для мальчиков, так и для девочек.

Этоне могло не сказаться на изменении типа половой социализации в процессе формирования психологического пола в последние десятилетия, который можно было бы определить как инверсионный, т.е. маскулинный для девочеки фемининный для мальчиков.

Инверсионныйтип половой социализации приводит к формированию "унисексуальной" (илибисексуальной) модели психологического пола: наблюдаемый сегодня"унисекс" не только в одежде, моде, формах поведения, но ипсихо-сексуальных пристрастиях.

Половая социализация по инверсионному типу по своей сути является прямым насилием над естественной природой ребенка и таит в себе определенную опасность для общества в целом, масштабы которой трудно предугадать.Лишь одна иллюстрация. Одиннадцатилетняя девочка из благополучной семьи, посещающая воскресную школу и, следовательно, имеющая представление о таинстве брака и содомском грехе, заявила о своем намерении в будущем выйти замуж... за свою подругу. Когда же пораженный отец поинтересовался: "А как же дети?" девочка ответила: "А разве у насмало брошенных детей?". Это заявление — определенный симптом половой инверсии.

Впубертатный период процесс половой социализации достигает своей кульминации, когда на фоне физиологической и гормональной бисексуальности подросток остро переживает амбивалентность собственной половой идентичности. В сочетании с современным снятием табу на гомосексуальную интимность, происходит фактическое подталкивание мальчика или девочки к сексуальным контактам в однополой среде, что может быть в последствии зафиксировано в устойчивую гомосексуальную ориентацию не отдельных индивидов, а в массовом порядке. Участь"сексуального большинства" Содома и Гоморры хорошо известна истории культуры, и после этого нам остается лишь последний этап — садомазохизми саморазрушение.

Известно,что социализация, в том числе и половая, исторически осуществляется прежде всего в системе "ребенок — взрослый", однако половозрастные объединения системы "ребенок — ребенок", значительно позже включающиесяв этот процесс, являются также важнейшим институтом половой социализации.

Детское сообщество как носитель собственной субкультуры обладает специфическими функциями в формировании психологического пола ребенка: в совместной деятельности и общении "на равных" уточняется и отрабатывается поведение ребенка в соответствии с его полоролевой позицией,устанавливаются психологические отличия полоролевого поведения мальчиков и девочек. Именно здесь ребенок обычно получал значительную долю информации (до 90%!) о "тайнах" деторождения и взаимоотношений полов. В то же время детская субкультура обладает культуроохранительным свойством, поскольку, благодаря ей, сохраняются некоторые формы,тексты, элементы и стереотипы поведения различных эпох, утраченные вкультуре, в том числе и в сфере полоролевых моделей поведения.

Если в 70-х — 80-х гг. успех ребенка в подростковом сообществе сильно зависел от его соответствия критериям половой роли (быть хорошим парнем), а у девочки в подростковом возрасте происходил пересмотр планов профессиональной самореализации и отказ от индивидуального профессионального успеха в пользу женственности и материнства, то вначале 90-х годов и особенно в конце их эта картина кардинально изменяется.

В последние годы в силу ослабления социализирующего влияния семьи и традиционного детско-подросткового сообщества, а также внедрения обществом бисексуальной модели половой социализации, — мальчики иособенно девочки оказались сориентированы не на романтическую любовь,не на ценности семьи, а на "сексапильность", "безопасный секс" игомосексуальные отношения. Эта ориентация, по свидетельствуспециалистов, прямым образом связана с ростом девиантного поведения.Легко переступив грань целомудрия, подростки оказываются психологическиготовы к переступанию (преступлению) других граней.

Оказывается очевидным, что, половая социализация как фундаментальная социокультурная стратегия воспитания, осуществляемая взрослым сообществом, в современных условиях дезориентирует ребенка в плане формирования половой идентичности, ставя его в позицию выбора психологического пола. По сути дела взрослым сообществом неосознанно(или сознательно?) осуществляется активная деморализация детской субкультуры. Следствием этого процесса являются: ранние половые связи,рост абортов и венерические заболевания подростков. Тут закономерно появляются различные организации, типа РАПСа и предлагают предупреждать и лечить следствие, (а не причину) с помощью "безопасного секса".

Растущая в обществе либерализация половой морали в постперестроечный период,фактическая легализация половых извращений, с одной стороны, и активное распространение порнографии через различные издания, в том числе,ориентированные на детскую аудиторию, а также теле- и видеофильмов,компьютерных игр — с другой, не только ориентируют подростков на ранние сексуальные связи, но и активно провоцируют мальчиков и девочек к занятиям проституцией и совершению половых преступлений.

Как известно, первичной социальной группой, в которой происходит процесс половой социализации являются: родители, братья и сестры, ближайшие родственники — семья. С помощью механизма идентификации со значимыми другими, в особенности с матерью и отцом, формируется психологический пол ребенка посредством овладения им нормами и стереотипами поведения в соответствии с половой принадлежностью. Механизм идентификации для выработки собственной поло-ролевой позиции срабатывает не только в отношении окружающих ребенка взрослых и детей, но и в отношении культурных носителей половой дифференциации, например, литературных и киногероев, сказочных персонажей. В описанном выше экспериментальном исследовании середины 80-х годов нами уже были получены факты несовпадения наблюдаемых и осваиваемых детьми фактических типов взаимоотношений в современной семье и идеальных образцов этих взаимоотношений, зафиксированных в культуре.

Кроме того, в рисунках последних лет наблюдается нарушение традиционной графической идентификации мальчиков с отцами и девочек с матерями,когда манера изображения, цветовая гамма, атрибутика фигур обнаруживают явное сходство; сегодня родителей, особенно отцов, дети зачастую простое изображают, либо рисуют в черных тонах и небрежно. И это нередко, в так называемых благополучных полных семьях!

Надо сказать, что в истории культуры России эволюция самой семьи теснейшим образом была связана, с одной стороны, с развитием государственности, ас другой, с этапами изменения статуса ребенка в семейной структуре: отбесправия и полного подчинения власти родителей к "правам ребенка" и отношениям паритетности. Однако нарушение традиционной иерархииотношений в системе "Ребенок — взрослый" имеет и свою изнаночнуюсторону не только в плане падения родительского авторитета, сниженияценности семьи и формирования "социального инфантилизма" уподрастающего поколения, но и потерю исконно целомудренного дляроссийской ментальности отношения к интимной сфере, особенно, когдадело касалось детей. Недаром в богатом русском языке эта тема строготабуирована (в лексике — либо мат, либо научная терминология), дажесемантика слова "любовь" многозначна и размыта. Любовная страсть илисексуальная разнузданность в русском народе никогда не поощрялись, ониотносились к роду одержания, безумства.

Врусской культуре всегда существовали эротические песни и частушки,порнографические анекдоты, игры и другие внешние проявлениясексуальности в народной жизни при весьма строгих государственных ицерковных запретах, но они выполняли роль своего рода карнавальнойсмеховой антикультуры, своеобразного клапана для выхода сексуальнойэнергии молодого русского этноса. И каждый из нарушителей запрета знал,что нарушает (оттого и сладок был "запретный плод"!), но провинившемусявсегда предоставлялась возможность покаяния в церквах и монастырях. Приэтом дети, особенно девочки, воспитывались в домостроевой строгости.Широко, особенно на Западе, известна "асексуальность" русскойлитературы, " оттого, что ее тема — любовь, а не секс, Эрос, а неэротика".

Еслиобратиться к социогенезу представлений о "запретных темах" в русскойтрадиции воспитания, то окажется, что для большинства россиян дореволюции и даже еще 30-40 лет назад детская жизнь психологическипротекала относительно автономно и отдельно от взрослой, несмотря наединое предельно тесное физическое пространство сосуществования(достаточно представить крестьянскую избу с ее прозрачностью иестественностью всей жизнедеятельности). Взрослые не вторгались вдетскую жизнь, не по причине полного к ней равнодушия, но признавая заребенком право на игру. Поэтому детская субкультура смогла накопитьбогатый опыт самовыражения и самобытный культурный арсенал — детскийфольклор, передающийся от одного детского поколения к другому напротяжении тысячелетий. Безусловно, в этом арсенале имелись средствапередачи знаний о "запретных темах" — детский фольклор с анекдотами,скабрезными стихами и историями о сексуальной сфере, а такжеимитационные игры в "жениха и невесту" и пр. Содержание этих знаниймогло быть (и часто было) вульгаризировано и даже цинично, но оборотнаясторона отношений романтически-возвышенная илибрачно-семейноидеализированная, исходящая от взрослых (учителей,родителей, священников), уравновешивала в сознании ребенка прозу жизниили ее грязь с нравственной нормой.

Необходимостьподобного психологического противовеса в социуме являлась признакомздоровья и важнейшим механизмом существования в культуре четкихразличий между должным и недолжным, хорошим и дурным, добром и злом.Утрачивая, размывая эту грань, когда, по словам А.С. Пушкина, "добро изло — все стало тенью", современная культура лишает ребенка возможностинравственного выбора, когда "да — да, нет — нет", обрекая его на ложнуюальтернативу выбора лучшего из худшего. Здесь происходят духовныеподмены: вместо идеалов мужественности и женственности — унисекс,вместо ценности семьи — сожительство партнеров (лучше однополых),вместо куклы-голыша, воплощавшего архетип материнства — чувственныеБарби и Синди (не дочки, не подружки!), воплощающие архетип блуда исимволизирующие "общество потребления".

Большинствоосуществляемых в последние годы программ полового воспитания и моднойсейчас валеологии представляют собой варианты одной откровеннобихевиористской модели полового образования и фактически направлены нена помощь в становлении психологического пола и адекватной полоролевойпозиции ребенка, а на просвещение ребенка как осознания им собственногопола через гениталии и формирования вне-супружеских и анти-родительских установок на "безопасный секс" .

Вто же время многие американские коллеги, имеющие богатый опытсексуального обучения, показывают в последние годы, что наибольшуювоспитательную эффективность демонстрируют те учебные программы, гдевоздержание стоит не только на первом месте, но и подкрепляетсянравственными постулатами религиозного характера. Джозеф Собран —известный американский философ и публицист, назвал современноеамериканское общество "абортной культурой", имея в виду не только самфакт распространения абортов, но и легализированную порнографию исистему полового воспитания в школах.

Американскиеисследования эффективности школьных программ полового воспитания, сточки зрения профилактики негативных последствий сексуального поведенияподростков, показали зависимость их эффективности от возраста, поладетей, а также от содержания обучения. Оказалось, что обучение побиологическим темам и по контрацепции обусловливает более раннеевступление в половую жизнь, и раннее обучение приводит к ранней"коитальной инициации " и у мальчиков, и у девочек. А вот обучениенавыкам сопротивления (сказать "нет") среди девочек 15-17 лет можетотсрочить первый половой акт, уменьшить число партнеров.

ВАмерике — родине сексуальной революции, в полной мере вкусившей ееплоды, оказывается еще в 1981 году был принят закон о применениинравственно-ценностного подхода к половому воспитанию. Объединениеусилий государства, школы и церковных организаций привело к ослаблениювлияния "сексуальной революции" в США. Как показывают исследования иопросы последних лет все большую популярность среди молодежиприобретает идея воздержания.

Итак,современная эпоха ознаменована отменой на государственном уровнемноговековых табу на совместное обсуждение с детьми вопросов сексачерез школьные программы, средства массовой информации, через книги илис телеэкрана. Функция более информированных сверстников в детскойсубкультуре — этих "ужасных мальчишек", на протяжении тысячелетийпросвещающих наивных малышей в вопросах пола перешла ко взрослым. Вэтой связи вспоминаются изумительные по своей психологической тонкостиизвестные исследования супругов Харлоу с обезьянами. В экспериментахХарлоу четко показано, что маленькие обезьянки-резус, лишенные"общества сверстников", впоследствии оказывались неспособными кустановлению брачных отношений, но если все же они производилипотомство, то отличались полным равнодушием к потребностям своих детейи жестоким обращением с ними.

Помнению ученых, как "мягкая суррогатная" мама предпочтительнее дляобезьянки, чем проволочная жесткая, но с бутылочкой молока, так и игрысо сверстниками оказываются важнее для будущих взрослых отношений, чемобщение с взрослыми-обезьянами. Может быть, не опасаясь впасть в"вульгарный материализм" можно предположить, что существует общийбиологический механизм передачи информации о репродуктивной сферепосредством преимущественно "горизонтальных связей", т.е. от сверстникак сверстнику? А функции взрослых в половой социализации несколько иныеи подменять детей собой, значит, может быть, нарушать что-то оченьважное в социо- эволюционной системе?

И подобные подмены не могут пройти для культуры, этноса, государства без потерь. Каких?

Преждевсего фактически отменяется существовавшее во всей европейскойцивилизации (и в русской культуре особенно) многовековая практиканевозбуждения преждевременного сексуального чувства у ребенка. Знания вэтой сфере всегда были исключительной прерогативой взрослых и, нередко,особо посвященных взрослых и никакого совместного обсуждения интимныхвопросов с детьми у них быть не могло, по крайней мере, прилюдно и довступления в брак. На страже этого табу стояли государство в лицегородской или сельской общины, семья, школа и церковь.

Десакрализацияинтимной сферы, снятие покрова романтической тайны (недаром — таинствобрака!) с любовных отношений влечет за собой деиндивидуализациюлюбовного чувства. И, как ни странно, они ведут к подавлению либидо, ксужению репертуара любовных переживаний. Вот почему психиатры судивлением в последнее время отмечают юношескую импотенцию средимолодых здоровых парней, так хорошо знающих сексуальную технику поэротическим фильмам. Отсюда, сексологизируя детское сознание вышеозначенными средствами, дезориентируя ребенка в становлениипсихологического пола и адекватной полоролевой позиции, мы, взрослые,во-первых, крадем у него ощущение его уникальности как мальчика илидевочки, лишаем его в будущем полноценных любовных переживаний, в томчисле и сексуальных. Недаром только запретный плод сладок, а доступный— вдруг покажется кислым и горьким.

Во-вторых,сексологизация сознания ребенка — это в мистическом смысле лишение егоцеломудрия. Детское сознание по природе своей целомудренно, ацеломудрие, как известно, охранно, оно защищает ребенка от опасности,грязи, заразы. Целомудрие — это не столько физиологическая и не тольконравственная категория, это категория мировоззренческая, отражающаяцелостную картину бытия, целостный и мудрый образ мира, что иобеспечивает охранительную функцию сознания. Поэтому "целительство" и"целомудрие" — понятия одного порядка, так же как "блуд" и"заблуждение".
Современная ситуация развития ребенка в обществе вконтексте полового воспитания, "планирование семьи" по сутиоборачивается прежде всего сексологизацией детства, детскойсубкультуры, и это — явление, осмысление возможных последствий которого— задача профессионалов.

Вера Абраменкова