Правообладатели волнуются

_http://www.portalprog...atis/argentina
_http://www.x-caleta.com/
_http://www.directorio...nux_Mac_6.html

Международный союз по защите интеллектуальной собственности (IIPA) порекомендовал российскому правительству создать в управлении "К" МВД специальное подразделение для борьбы с интернет-пиратством.

Исследование началось в 2006 году и коснулось Южной Африки, России, Бразилии, Мексики, Боливии и Индии. В его основе лежало стремление лучше понять рынок медийного пиратства (музыка, кино и ПО). Результатом стал 440-страничный отчет с наиболее полными данными о фактах нарушения авторских прав на сегодняшний день.

И согласно ему, неоднократные заявления о связи пиратства и организованной преступности не подтверждаются. Авторы пришли к выводу, что наличие таких связей зачастую пытаются доказать, оперируя фактами десятилетней давности, а порог то, что можно считать организованной преступностью, крайне низок. Кроме того, исследователи не выявили заметного влияния антипиратских образовательных программ на поведение потребителей. В 2009 году они исследовали свыше трехсот программ такого рода, но исходных данных, необходимых для сравнительной оценки, найти не смогли.

Отчет также опровергает общепринятое мнение о том, что ужесточение наказаний станет сдерживающим фактором для пиратов. Несмотря на то, что за продажу, например, контрафактных DVD виновных можно посадить на большой срок, дела такого рода не стоят в списке первоочередных задач. На первый план выходят насильственные преступления, которые ставят под угрозу здоровье и безопасность населения, а экономический ущерб иностранных правообладателей считается второстепенным.

Нарушение авторских прав — это в первую очередь показатель несостоятельности рынка, доказывают исследователи.

Во многих развивающихся странах есть несколько значимых легальных каналов распространения медийной продукции. В докладе отмечается: «Нельзя сказать, что пиратский рынок конкурирует с легальными продажами или приводит к потерям в отрасли». «На нижней ступени пирамиды потребления, где разрыв в системе дистрибуции — обычное явление, пиратство, зачастую, единственный возможный рынок», — заявляют авторы.

Даже на территориях, где существует легальная система распространения, ценовая политика делает многие продукты недоступными для большей части населения. Иностранные правообладатели больше озабочены сохранением высоких цен в развитых странах, чем продвижением своей продукции среди местного населения по доступным ценам. Такие стратегии могут максимально увеличить прибыли в мировом масштабе, но они также способствуют развитию нелегальных рынков и в развитых странах.

В исследовании делается еще один вывод — владельцы прав в развивающихся странах ведут себя по-другому: «Местные компании предпочтут снизить цену производства и дистрибьюции, чтобы количество покупателей вышло за пределы узкого сегмента людей с высоким уровнем доходов». Там же добавлено: «Для них это — основной рынок, и они будут бороться за него».

Но ведь от пиратства страдают конкретные люди: музыканты, изобретатели, режиссеры?

В этом состоит одно из ключевых заблуждений. Дело в том, что авторские права приносят корпорациям существенную часть прибыли. Достаточно вспомнить доходы Microsoft от Android — $2 млрд в год. В Великобритании и США авторское право действует до конца жизни своего обладателя и 70 лет после смерти. В Беларуси — 50 лет. Этот срок постоянно увеличивается, что фактически делает защиту авторских прав вечной. Контракт со студией звукозаписи обычно подразумевает передачу прав. Авторы получают славу и успех своего творения, компании — основную прибыль.

Почти во всех странах копирайт защищен законом как исключительное право. Поэтому он не попадает под антимонопольные разделы закона. Это облегчает охрану вложений компаний-правообладателей, владеющих патентами и лицензиями. И они совсем не против такого положения вещей. Сегодня их права распростерты крайне широко, затрагивая не только сами товары, но и реакцию на них. «Патентные тролли» донимают крупнейшие IT-компании и получают колоссальную прибыль, не создавая ничего нового.

Можно заявить совершенно определенно — вы пират. Для такого дерзкого предположения с вашей стороны не нужна пиратская Windows или скачанный c торрентов сериал «Игра престолов».

Наверняка вам хотя бы раз на день рождения пели песню Happy Birthday to You. И если во время вечеринки ее слышали не только ваши друзья и родственники, то это являлось публичным выступлением. Песню исполняли без разрешения правообладателя и без покупки лицензии. И хотя это может показаться странным, продажа прав на эту незамысловатую мелодию приносит компании Warner/Chapell Music десятки миллионов долларов каждый год.



Зарабатывать на старой и общеизвестной песне — абсурд? Компания PRS for Music так не считает. Ее сотрудники обзванивают общественные заведения (от больниц до ресторанов) и слушают, не играет ли вместо обычных гудков фоновая музыка. И если это так, требуют купить лицензию на исполнение. Лишь внимание прессы уберегло от многотысячных исков напевающую куплеты продавщицу в магазине. Также компанию уличили в преследовании приюта для собак и кошек: PRS настаивала на приобретении лицензии на публичное исполнение, хотя все слушатели были хвостатыми. Можно припомнить случаи с исками и к девочкам-скаутам за песни у костра, и к малообеспеченным матерям-одиночкам.

Описанные выше ситуации, конечно же, не привлекли бы внимания без резонанса в прессе. Все они демонстрируют четкую тенденцию — адепты абсолютного авторского права не уступят ни на сантиметр. Ведь такое отношение будет автоматически означать, что фильмы по-прежнему приносят кассовые сборы, музыкальные группы пользуются успехом, а наука и искусство развиваются, несмотря на пиратство.

В результате антипиратской пропаганды подавляющее большинство негативно относится к пиратам и пиратству в целом. Им много раз повторили, что от этого страдают простые авторы, не развивается искусство и наука, многие лишаются работы. Люди с промытыми мозгами упорствуют в незнании, защищая интересы медиакорпораций как свои личные.

Если бы пиратство вредило интересам отдельных авторов, то именно они подавали бы иск на The Pirate Bay и писали петиции. Выглядит странной ситуация, когда создатель сериала «Во все тяжкие» благодарит пользователей The Pirate Bay за популярность:
Музыкальные группы первыми стоят на раздаче нового альбома. Правда в том, что пиратство ущемляет в первую очередь интересы крупных компаний.



Цифровая эпоха и интернет усложнили получение доходов компаниями-правообладателями, которые цепляются за модели распространения контента, работавшие 30 лет назад. Такое поведение совершенно правильное с точки зрения бизнеса. Однако его изменение — вопрос скорого времени. Упорство, c которым Американская ассоциация кинокомпаний сопротивлялась появлению домашних видеомагнитофонов, эквивалентно нежеланию уступать видеопрокат и DVD интернету, который не без задних мыслей был объявлен «зловещей магией».

По прогнозам экспертов, потери высокоразвитых стран от пиратства в ближайшее время достигнут $200 млрд. Преподносят цифру предполагаемых потерь как фактические данные о действительно нанесенном ущербе.

В такой логике есть дыры. Например, очевидно, что потребители не накапливают сэкономленные на пиратстве деньги. Средства расходуются в других отраслях: на еду, путешествия, одежду и походы в клубы. Все, кто имеет желание и возможность платить деньги за лицензионные продукты, делают именно так.

Считается, что из-за поддельных деталей для автомобилей мир ежегодно лишается 200 тыс. рабочих мест. Но не учитывается, что поддельные запчасти тоже не появляются из воздуха.

В новостях причины появления фальсификата обычно остаются на втором плане. Вместо этого подчеркивается опасность фальсификата и его близость к организованной преступности. Корпорации обеспокоены, государства ужесточают законы и вводят санкции. Как пиратским странам удается производить контрафактные товары?

Пиратские копии продаются, чтобы удовлетворить рыночный спрос на продукт, будь то детали к автомобилям, фильмы, музыка или программы. Пираты не будут тратить деньги на штамповку тонн дисков без уверенности в том, что тираж купят. Например, в Китае в кинопрокат разрешено выпускать не более 20 фильмов. Число кинотеатров также невелико. Китайцы не хотят выжидать месяцы, пока очередной блокбастер выйдет на рынок.

Разумеется, пираты не покупают лицензии, а тиражирование дисков не требует больших затрат, поэтому их можно наштамповать очень много. Но считать, что каждый пиратский диск отнимает у компании большую сумму, абсурдно. Тем не менее заинтересованным сторонам удобнее написать, что изымается продукция на миллионы долларов.

Достаточно интересен и пример Нигерии. Тут выпускается тысяча двести фильмов в год, а рынок продаж уступает только США и Индии и оценивается в $300 млн.


Успех местного кинематографа связан с небольшой ценой — $2 стоит и пиратский зарубежный, и легальный фильм, снятый в «Нолливуде».

Западная культура, в свою очередь, ценит индивидуальные достижения, создатели контента работают в большой степени за вознаграждения. Посягательство на частную собственность неприемлемо. Конфуцианские ценности китайцев, наоборот, считают копирование чужого материала актом уважения и важной стадией образования



Азия обеспечивает мир дешевыми брендовыми товарами, которые продаются со значительной наценкой. Модная одежда, обувь — все это производится по определенным процессам. Рано или поздно на конвейер попадают более дешевые материалы, а кроссовки Adidas превращаются в Abibas.

Студии, требующие технической защиты дисков, с радостью размещают производство в азиатском регионе, который известен самым высоким уровнем пиратства — там дешевая рабочая сила и мягкие требования к экологии.

От купленной на Ждановичах куртки с кривыми швами нас постигнет разочарование, однако поддельное лекарство может убить, рассказывают документальные передачи. Стоит понимать, что наиболее опасное, что может быть в лекарстве, — это отсутствие действующего вещества, а не наличие «непатентованных» молекул. Понятие дженериков, или «пиратских» лекарств, незаслуженно смешивается с остальными подделками.

Дженерики получаются в результате «взлома» структурных формул патентованных лекарственных препаратов. В роликах, нацеленных на защиту брендовых препаратов, дженерики объединяют с остальными подделками, не имеющими (в лучшем случае) никакого лекарственного эффекта, кроме плацебо.

Например, патентованная Pfizer «Виагра» стоила невероятных денег на момент старта продаж. А «Потенцагра», выпущенная на «Белмедпрепаратах», содержит ту же дозировку действующего вещества силденафила, но стоит в 10 раз дешевле.



Крупные компании сосредоточивают исследования на патентуемых или недавно запатентованных препаратах. Однако в развивающихся странах имеется потребность в дешевых медикаментах. Если крупным компаниям неинтересен выпуск определенных препаратов, то на рынке создается вакуум, который и заполняется подделками и дженериками. И только последние дают шанс на выживание в почти безнадежных ситуациях.

Индия имеет развитую химическую отрасль. Долгое время эта страна занималась производством высокотехнологичных субстанций для 80% американских лекарств. Производство дженериков в Индии не противоречило законодательству, страна расшифровывала технологии производства и обеспечивала себя дешевыми антибиотиками и пестицидами. Выросла средняя продолжительность жизни и урожайность сельскохозяйственных культур. Цены на лекарства упали с самых высоких в мире до одних из самых низких. Странный результат для бесчеловечных, рвущихся к наживе производителей поддельных лекарств — а ведь именно так преподносят в СМИ расшифровщиков технологий.

В 2005 году, под давлением фарминдустрии, в Индии вновь появились патенты на лекарственные препараты. Очевидно, развитым постиндустриальным странам выгодно навязывать законы, которые еще недавно не соблюдались ими самими.

В 1880-м США отказались присоединиться к Бернской конвенции по защите авторских прав, так как «развивающейся стране необходим свободный доступ к зарубежным произведениям». В те времена от продаж книг в Америке писатель Чарльз Диккенс не мог получить ни цента. Присоединиться к конвенции страна решила спустя 109 лет.

В отличие от медиакомпаний, фармацевтические гиганты, наоборот, предпочитают не трубить, а умалчивать о пиратах. Подделки вызывают недоверие потребителей, поэтому о масштабах этого явления не распространяются.

На беспрецедентные меры пошла компания Monsanto, которой, пожалуй, действительно удалось защитить свой продукт от пиратов. Уже более ста лет она занимается химией и биотехнологиями, а 30 лет назад стала пионером в генной модификации растений. Семена отличаются высокой урожайностью и хорошо растут только при обработке гербицидом «Раундап», выпускаемым этой же компанией.



Технология генной модификации семян запатентована, поэтому фермеры не имеют права использовать семена второго поколения, выросшие из купленных. За этим следят почти сто специальных контролеров и штат юристов.

Еще в более дурацком положении оказались фермеры, чья пшеница на краях полей опыляется другими культурами. Они вынуждены нанимать юристов, чтобы доказать свою законопослушность. Дело в том, что на таких участках появляются культуры, дающие «незаконные» семена, которые все равно не могут прорасти без «Раундапа».

Изыскания Monsanto в сфере защиты семян на этом не закончились — компания разработала генно-модифицированные культуры, которые дают стерильные семена. Под давлением правительства США и бурного негодования потребителей «семена-самоубийцы» так и не поступили в продажу, но, как уверяет Monsanto, работы в этой сфере продолжаются.

Наконец, 20% генома человека (и вашего тоже) уже запатентовано. Все начиналось с инициативы компании Myriad Genetics, потратившей много времени и средств на изучение злокачественных опухолей. Участки генома, связанные с запуском механизмов регенерации костей, были запатентованы. Патентование гена — это как красный флажок для ученых-исследователей, огораживающий от желания его исследовать и использовать наработки в медицине.

Такой постепенный переход под контроль права творить, знаний и, казалось бы, незыблемых законов природы демонстрирует одновременно и идеальный пример защиты интеллектуальной собственности, и мрачное будущее.

Из-за устаревших законов мы попали в странную ситуацию, когда публичные библиотеки считаются несомненным благом, а более быстрые и наполненные контентом торрент-трекеры подвергаются остракизму. Ужесточение контроля, как показывает время, — менее эффективная модель, чем попытка приспособиться к тому, как люди пользуются информацией и создают ее.

Конечно, в то время как правообладателям удобнее обвинять пиратов и боготворить авторское право, пираты прикрываются протестом против технических средств защиты авторских прав и ратуют за свободный обмен информацией, что не мешает им при этом хорошо экономить.

Антипиратская пропаганда имеет большее отношение к сохранению нынешней модели заработка, чем к защите потребителей и поощрению творчества бедных музыкантов и исследований ученых. Преследование только материальной выгоды в борьбе с пиратством может нанести вред чему-то более важному в глобальном плане, а именно культуре и творчеству. Оценить масштабы ущерба в этом случае невозможно.

Лицензия на справедливость
Норвежский Лесной

Я допил остатки кофе, открыл электронный бумажник, набрал личный идентификационный код и мизинцем щелкнул по пиктограмме циферблата. Оказалось, что до начала юбилейного вечера встречи выпускников нашего класса осталось ровно четырнадцать минут. Раздался отрывистый сигнал, и на экране выскочило окно с предупреждением: «Действие лицензии на пользование решениями службы точного времени истекает через два часа тридцать восемь минут. Желаете зарегистрировать платеж сейчас ([Д]/н)?» Я не желал и захлопнул крышку. Ощущение надвигающейся опасности лишь впрыснуло дополнительную порцию адреналина.

Прозрачные двери информационного зала плавно разъехались, и на пороге возникла Анна Петровна.

Больше всего она была похожа на ту стерву, которой я и успел ее запомнить. Те же хищно поджатые губы. Тот же пронизывающий до мочевого пузыря взгляд. Те же собранные на затылке в коровью лепешку волосы. Та же пренебрежительно-надменная походка сушеной воблы из попечительского комитета. Только постаревшую на десять лет, разумеется. В руках она держала большую коричневую коробку. Я по привычке вскочил на ноги.

— Сиди, не вставай, — кивком головы учительница вернула меня на место. — Как хорошо, что ты все-таки написал письмо и сообщил о своем желании прийти. Это, — она поставила коробку на стол, — торт. Шоколадный, твой любимый. Я сама его испекла.

Я подумал о том, что последнюю фразу она могла не произносить. Если бы это было не так, черта с два я сейчас тратил бы время.

Она села рядом, наклонила кофейник над моей пустой чашкой и спросила:
— Ты заметил, как изменилась наша школа?
— Угу, — на сей раз пришел черед кивнуть мне.
— Четыре интернет-класса последнего поколения. Эскалаторы на всех этажах. Трехмерный кабинет анатомии. Тренажерный зал физкультуры мозга. И все это, разумеется, исключительно благодаря дотациям, полученным от продажи лицензий на интеллектуальную собственность.
Я промолчал. Я вообще за последние десять лет стал менее разговорчивым.
— Зря ты на меня дуешься. Это было сделано для твоей же пользы. Надеюсь, теперь-то ты это понимаешь?
Я сидел, набрав в рот кофе.
— Соблюдение прав использования интеллектуальных продуктов — самое большое достижение современности. Закон о лицензировании подарил будущее нашим детям. Без его внедрения в общественное сознание закрылись бы тысячи заводов. Миллионы людей лишились бы работы. Не осталось бы денег на медицину, решение экологических проблем, социальные программы. Несоблюдение элементарных правил честности…

Договорить ей не удалось — электронная доска вспыхнула, нагрелась, и на ней показалось радостное лицо молодой женщины с лицом удивительной свежести.
— Бог мой, Света Демушкина! — Анна Петровна отрепетированно всплеснула руками. Я был готов поклясться на «Дороге в будущее России», что все ее сегодняшнее утро было посвящено заучиванию имен бывших учеников перед цифровым зеркалом. — Как же мы все по тебе соскучились! Ну, как ты поживаешь?
Лицо женщины на экране исказилось ослепительной улыбкой:
— У меня все замечательно. Только я уже давным-давно Шикина, а не Демушкина. С тех пор, как мы с мужем приобрели лицензию на заключение брака. Мы переехали в Париж, у нас четверо детей, прекрасный дом и высокооплачиваемая работа. Спасибо вам огромное за чудесное воспитание. Привет, Ник! — женщина подмигнула в моем направлении.
Я вяло помахал рукой и перевел взгляд на Анну Петровну. Казалось, еще миллисекунда — и на ее глаза навернутся слезы умиления размером со страусиное яйцо.

На экране появилось новое окно с волевой загорелой физиономией молодого человека. Без сомнений, оно принадлежало Жене Малявину.
— Женечка! — задохнулась от счастья Анна Петровна. — Ты откуда?
— Здравствуйте, дорогая наша учительница! Я из Оксфорда. Поздравьте меня: только что, буквально вчера, продлил лицензию на сочинение стихов! Если позволите, с удовольствием пришлю вам что-нибудь новенькое.
— Разумеется! — последовал очередной приступ радости. — Ты еще спрашиваешь?!
А в это самое время в третьем окне демонстрировала белоснежные зубы очередная жизнерадостная дама.
— Наденька Юдина! Ой, и ведь совсем не изменилась!
— А я боялась, что не узнаете! Спасибо, у меня все лучше всех! — динамики разразились хихиканьем. — Представляете, я выиграла в лотерею лицензию на…
Дальше слушать этот бред я не стал. Меня мутило. Я высыпал на ладонь две таблетки аспирина, запил их остывшим кофе и отошел к окну.
Через двадцать минут, когда спектакль, наконец, закончился, я обернулся. Экран потух. Анна Петровна прижимала к глазам белоснежный кружевной платок.
— Вот видишь, — она всхлипнула носом, — у них все хорошо. Пойми же, я просто не могла тогда поступить иначе. В тот день, когда застала тебя в туалете, играющего в нелицензионный «Тетрис». Я была вынуждена позвонить в Отряд Морали Оперативного Наказания. А уж суд приговорил тебя к десяти годам исправительно-мозговых работ. Думаешь, мне было приятно? Нет, ты скажи, мне действительно нужно знать твое мнение.
Уголки губ сами образовали некоторое подобие горькой усмешки.

— Анна Петровна! Проблема заключается в том, что вы недостаточно хорошо информированы. Света Шикина не может в настоящий момент находиться в Париже. Три года назад у нее не хватило денег, чтобы приобрести лицензию на право воспитывать четвертого ребенка. В результате семья в полном составе была депортирована в компиляционный лагерь под Рэдмондом. Без права пользования электронной почтой, разумеется, — я с наслаждением следил за выпучиванием ее глаз. — Далее… Женю Малявина прошлой осенью поймали за чтением газеты в общественном месте. Без соответствующей лицензии, разумеется. И, естественно, избили до полусмерти. В больнице оказалось, что он стал полным идиотом. Единственное, что он способен делать, так это пользоваться последней версией нашей замечательной операционной системы, — учительница застыла с раскрытым ртом. — Надежду Александровну Юдину арестовали в тот момент, когда она с помощью кисти, холста и красок делала пиратскую копию изображения памятника Юрию Долгорукому. То есть непосредственно у подножия памятника. Теперь по приговору интеллектуального трибунала Надежда Александровна до конца своих дней будет рисовать баннеры для нужд правительства, народа и счастья следующих поколений.

Анна Петровна попыталась подняться из-за стола.
— Сидите, не вставайте, — я постарался вложить в жест весь сарказм, на который был способен.
— Но… Но… — она старательно подбирала нужные слова. — Но они совершили преступление, в конце-концов! Они обокрали всех нас! А вор должен…
— Совершенно верно! — я с наслаждением продемонстрировал шедевр моего дантиста. — Вор — это главный враг общества на современном этапе. Здесь мы вплотную подошли ко второй проблеме. Правительство, народ и каждый честный человек считают, что на современном этапе враг недостоин сидеть в тюрьме. Враг должен быть уничтожен. Поэтому я к вам и пришел, дорогая Анна Петровна, — из внутреннего кармана пиджака я вытащил служебный «Вальтер ПК» и прицелился в переносицу учительницы. Зная, что в программе «Пользователь и Закон» меня увидят пятьсот миллионов человек, четко, как когда-то учили, продекламировал:
— Ваша лицензия на изготовление домашних тортов для некоммерческого использования истекла полтора месяца назад.

И, на секунду задержав дыхание, привел приговор в исполнение.
На доске появилась лысеющая голограмма шефа:
— Отличная работа, поздравляю. Мы тут всем отделом наблюдали — высший пилотаж. К тому же, это твое двадцатое успешно выполненное задание. А раз так, то я немедленно подписываю лицензию на право занимать должность сертифицированного инженера справедливости. С представлением к награждению орденом Святой Ольги. Надеюсь, ты понимаешь, что это означает?

Разумеется, я понимал. Это означает, что ни одна сволочь теперь не посмеет присылать мне предложения продлить лицензию на пользование решениями службы точного времени. Потому что с сегодняшнего дня я работаю на общество официально.