Алена Березовская

Очень простые стихи,
но очень сложные чувства


О виртуальности

Безмолвные строки,
но смысла в них много...
Смешные улыбки : – )
скрывают тревогу...
Боязнь удержать
то, что мы и не держим...
Боязнь потерять
это чувство надежды...
И странный порыв
наши души пугает,
а тело горит
и объятий желает...
Но прячется вздох...
Вместо слов только точки...
Разговор – без конца,
Но кончаются строчки...
*********

Роберт Рождественский

* * *

Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
*******

Е. Ярошевская

* * *
Я ваш ангел-хранитель с кофейною чашкою в пальцах,
Я – смотритель всех утренних снов с бутербродом в руке,
Я секундная стрелка подъёма, я с тактом, как в танцах.
Не божись, не боись девы с нимбом в короткой тоге.
Вы такой! Нету слов, но остались, как прежде, вопросы,
Ваша память вполне сотрясение ветра в мозгах,
Вас ведь надо чуть-чуть по чуть-чуть, вымеряя, как дозы…
Избегаю домашних неврозов я с чашкой в руках.
**********

Балаева Ольга

* * *
Друг познается в беде.
Если случилось горе,
Друга ты ищешь везде.
Друг познается в споре.

Друг познается в споре:
Он уважает твои
Кредо и априори.
Друг познается в любви.

Друг познается в любви,
С другом - вы любите вместе,
С другом - вы пара лавин.
Друг познается в чести.

Друг познается в чести:
Душу чтоб тронуть твою,
Он не прибегнет к лести.
Друг познается в бою.

Друг познается в бою,
Он защитит тебя страстно.
(Честное слово даю!)
Друг познается в счастье.

Друг познается в счастье,
В радости, - как нигде...
Ну и, конечно, знайте:
Друг познается в беде.

я видел погасших, встречал опустевших,
я даже был кем-то из них.
Нередко бродил среди сотен поблекших в коробке мышиной возни.
Весь мир умещался на кончике пальца, дворнягой скулила душа.
Казалось, теперь-то никак не подняться, и праздник, что можешь дышать.

Я видел рассветы, не в небе, а в сердце, я даже учился светить.
Случалось, что мог изнутри загореться и ночью не сбиться с пути.
Со мной согревались такие же люди, в которых гостила весна.
Я был их частицей, кружком на маршруте, я мог им светить допоздна.

Я видел любимых, влюбленных в ошибку, я даже прошел это сам.
Пустых словно тени, с фальшивой улыбкой, читаешь по тусклым глазам.
От них отказался создатель их рая - влачи свой безжалостный крест.
любовь убивает, любовь умирает, но я почему-то воскрес.

Я видел прохожих, бегущих по коже и просто шагающих вдаль,
впускал в свое сердце и жил у похожих, менял свои крылья на сталь.
Казался всем разным как небо в ненастье - жестоким, порочным, святым.
Я был чьим-то счастьем и чьим-то проклятьем, как, впрочем, бываешь и ты...

(с) Deacon

Взгляда не обронила,
Вышла — не оглянулась…
— Господи, что это было?
— Юность.

Вспыхнуло, ослепило,
Чтоб через миг умчаться…
— Господи, что это было?
— Счастье.

Выцвела, истончилась
Лета лёгкая просинь…
— Господи, что это было?
— Осень.

Тихо тепло дарила,
Тихо светилась рядом…
— Господи, что это было?
— Радость.

Небо во мгле скрылось,
Время сошло с круга…
— Господи, что это было?
— Вьюга.

Что-то разъединило
Звенья одной цепи…
— Господи, что это было?
— Всё уже было. Спи…

Александр Жданов

Музыкант играл на скрипке. Я в глаза ему глядел.
Я не то чтоб любопытствовал – я по небу летел.
Я не то чтобы от скуки – я надеялся понять,
Как умеют эти руки эти звуки извлекать.

Из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,
Из какой-то там фантазии, которой он служил.
Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь…
А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?

Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь
И вселяет в нас надежды… Остальное как-нибудь.
Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,
По чьему благословению я по небу лечу.

Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер –
Музыкант, соорудивший из души моей костер…
А душа, уж это точно, ежели обожжена,
Справедливей, милосерднее и праведней она.

© Булат Окуджава

Завтра сентябрь.
Лето мое наповал.
Желтому брату
август ключи передал.
В фартуке белом
утром у школьных ворот –
ландышем свежим –
девочка тихо взойдет.
Мне бы за нею
снова к началу начал…
Завтра сентябрь.
Я опоздал, опоздал…
Завтра сентябрь.
Кто же мне май нагадал!
Желтое близко…
Зелень я всю промотал.
Лист неспокойный
ухом
кленовым
дрожит…
В ночь перед бойней
рыжая роща не спит.
Желтое близко…
Выгорел лист и отпал…
Жизнь,
как записка,
где я «люблю» написал.


©Николай Зиновьев

Знаешь, осень… Она для сильных. Осень знает, куда ударить.
Осень видит сквозь плащ и свитер то, что скрыто в твоей груди.
То, что спрятано в клетке ребер, будто ноты меж струн гитары,
Осень ловко подцепит ногтем и с насмешкой шепнет: гляди.

Если лето хмельным напитком опьяняет до ветра в крыльях,
Осень молча швыряет в бездну, дождь вонзая в твою ладонь.
Можно слепо брести в потемках и пенять на свое бессилье
Или все же придумать способ хоть на время разжечь огонь.

Кто-то ищет осколки света в незнакомых домах и душах,
Кто-то купит себе светильник и немедля придет в восторг.
Кто-то чиркнет обычной спичкой… Впрочем, осенью свет не нужен,
Ведь теплее объятий близких не горит ни один костер.

© Deacon

И приходит к отцу Июнь, синеглазый мальчик,
Как положено, весь искрящийся и упертый,
Говорит, что на свете есть паруса и мачты,
Перекрестки, меридианы, аэропорты.

Можно топать по теплым шпалам до горизонта,
Можно взять за рога потертый, но крепкий велик.
Это значит, что ни единого нет резона
Оставаться с тобой по эту сторону двери.

И плевать, что подстерегают в потемках ямы,
Что гремят арсеналом молний чужие выси…
Если что-то случится, то эта гибель – моя, мол.
Понимаешь, она от меня одного зависит!

А потом приходит Июль, двухметровый воин,
Через щеку шрам, в золотой бороде косички.
Говорит, что на свете есть подлецы и воры,
И удары исподтишка, и ночные стычки.

И поэтому ты, отец, на меня не сетуй,
Слишком горек теперь мне вкус молока и меда.
Прямо в эту секунду, пока мы ведем беседу,
По жилому кварталу кроют из миномета,

Бронированная махина въезжает в надолб,
Георгины распускаются на могилах…
А случится чего со мной, горевать не надо б,
Только этого я тебе запретить не в силах.

И последним приходит Август, сухой, прожженный,
Преждевременно поседевший, глотнувший лиха,
Говорит, что в саду за домом созрел крыжовник,
Теплой мякотью наливается облепиха.

Можно сесть на скамейку и ничего не делать,
Можно просто прикрыть глаза, улыбаться немо.
Только братьев уже десятую нет неделю,
А кому их спасать от гибели, как не мне, мол?

Не подумай, что я о ком-то из них скучаю.
Мы, конечно, родные, но дело не в этом вовсе…
Он хватает куртку, позвякивает ключами
И уходит, не оглянувшись, из дома в осень.

©Ренарт Фасхутдинов

Кавардак рябиновый, тарарам
Осень пробирается по дворам
На осину косится – багровей,
Подоспела к сроку пора кровей.
И береза глупая, и ветла
Вскорости разденутся догола,
Клен отбросит пестрые лоскутки.
Астры – разноцветные лепестки.
Кошки по квартирам сведут котят.
Птицы скинут гнезда и улетят.
Убегут автобусы в Нижний Эн,
Прочь от неожиданных перемен.
Переедут дворники в Бухару,
Тополек поклонится топору.
К рынку в Тропарево придет кабан.
Потеряет школьница белый бант.
А у нас в квартире и свет и газ,
И скандал случайный давно погас,
И печаль о прошлом с души смело,
И налипли листики на стекло.
Снова пальцы с пальцами сплетены –
Так теплей и радостней ждать весны

© Ника Батхен

Ты знаешь, мама, уплывают сны –
холодные бесплотные плотвицы.
В прорехах прохудившейся весны
проглядывают пасмурные лица
плакучих дней.
Промокшие дома
рождают ранним утром постояльцев.
В прокуренных сетях своих же пальцев
я снова задыхаюсь.
Страшно, ма.
Вчера срубили тополь под окном:
на чёрном теле – сахарная мякоть,
копна ветвей истоптана, измята.
Ты знаешь, мама, только об одном…

Ты знаешь, мама, только об одном
прошу, вдыхая запах древесины:
не потеряться, став однажды сном –
тяжелым,
беспокойным,
тополиным.



© Елена Бородина

Я недавно беседу имел с котом,
Так как кот в настроении был как раз.
Он сказал, что нет никакого «потом» —
Лишь «сейчас и здесь», только «здесь и сейчас».

Что коты эту мудрость знают давно:
Если ты спокоен, весь мир – эскорт,
Что прекрасно просто смотреть в окно,
Что в коробках тайна, а в миске корм.

Хочешь есть – поешь. Хочешь спать – ложись.
Одолеют мысли – лицо умой.
А девятая жизнь – лишь девятая жизнь,
Что-то вроде пятой или седьмой.

— Но потом — я воскликнул – потом-то смерть!..
Кот зевнул, небрежно махнул хвостом,
И сказал, живота умывая мех:
Ты забыл, что нет никакого «потом».

© Сергей Плотов

Я видел пьяниц с мудрыми глазами
И падших женщин с ликом чистоты.
Я знаю сильных, что взахлёб рыдали
И слабых, что несут кресты.

Не осуждай за то, в чём не уверен;
Не обещай, если решил солгать.
Не проверяй, когда уже доверил
И не дари, планируя отнять.

Молись тогда, когда реально веришь;
Живи лишь с тем, кого ты любишь сам.
Гони прочь тех, кого ты ненавидишь;
И доверяй глазам, а не пустым словам.

Георгий Шелд