Алена Березовская

Очень простые стихи,
но очень сложные чувства


О виртуальности

Безмолвные строки,
но смысла в них много...
Смешные улыбки : – )
скрывают тревогу...
Боязнь удержать
то, что мы и не держим...
Боязнь потерять
это чувство надежды...
И странный порыв
наши души пугает,
а тело горит
и объятий желает...
Но прячется вздох...
Вместо слов только точки...
Разговор – без конца,
Но кончаются строчки...
*********

Роберт Рождественский

* * *

Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
*******

Е. Ярошевская

* * *
Я ваш ангел-хранитель с кофейною чашкою в пальцах,
Я – смотритель всех утренних снов с бутербродом в руке,
Я секундная стрелка подъёма, я с тактом, как в танцах.
Не божись, не боись девы с нимбом в короткой тоге.
Вы такой! Нету слов, но остались, как прежде, вопросы,
Ваша память вполне сотрясение ветра в мозгах,
Вас ведь надо чуть-чуть по чуть-чуть, вымеряя, как дозы…
Избегаю домашних неврозов я с чашкой в руках.
**********

Балаева Ольга

* * *
Друг познается в беде.
Если случилось горе,
Друга ты ищешь везде.
Друг познается в споре.

Друг познается в споре:
Он уважает твои
Кредо и априори.
Друг познается в любви.

Друг познается в любви,
С другом - вы любите вместе,
С другом - вы пара лавин.
Друг познается в чести.

Друг познается в чести:
Душу чтоб тронуть твою,
Он не прибегнет к лести.
Друг познается в бою.

Друг познается в бою,
Он защитит тебя страстно.
(Честное слово даю!)
Друг познается в счастье.

Друг познается в счастье,
В радости, - как нигде...
Ну и, конечно, знайте:
Друг познается в беде.

Знаешь, мой ангел, на белой планете есть город.
Город волшебный, мой ангел. А как же иначе?
Слышишь, седая метель под окошками плачет?
В городе том удивительном всё по-другому.
Вечное лето, мой ангел, и летняя вечность.
Солнца (их два) освещают и ласково греют.
Сказочный мир. Здесь у каждой Ассоли по Грею.
Некому здесь воевать. Да, признаться, и нечем.
Синие птицы влетают в окошки, мой ангел,
а семицветики – вместо обычных ромашек.
Бабушки всех угощают печеньем домашним,
а вечерами у них – кавалеры и танго.
Город-мечта на далёкой и белой планете,
бурь, ураганов, штормов там совсем не осталось.
В этом раю неуместен карминовый парус,
не ко двору дальних странствий отчаянный ветер.
Рыцари здесь ходят каждое утро на службу,
и ни к чему вызволять им царевен из башен,
что это значит – сражаться с драконом бесстрашно,
здесь позабыли. Им попросту это не нужно.
Герды и Каи – соседи и дружат домами,
дети, супруги у каждого. Полная чаша.
Мир Королевы из снега растаял однажды,
леди теперь беззаботно торгует цветами.
Мачехи падчериц любят, и это взаимно.
Бар «У разбойников» славится фрешем из ягод.
В городе том не осталось ни тайн, ни загадок,
всё беспроблемно, мой ангел, удобно и дивно.
Хочешь, мой ангел, слетать в город невероятный?
Нам до звезды этой белой всего-то лет двести.
Миг, пустячок, мы бессмертны, покуда мы вместе!
Но уговор – до обеда вернёмся обратно.

Татьяна Костарева

Уже не осень.
Ещё не зима.
Ноябрь любого сведёт с ума.
Кого ни встретишь, в глазах одно:
В клубок свернуться.
Залечь на дно.

Ещё не шуба.
Уже не пальто.
Что ни наденешь – всё будет не то.
Что ни наметишь – всё не идёт.
Уходишь – лужи.
Приходишь – лёд.

На небо глянешь –
А неба и нет!
Вам тут не светит, читаешь в ответ.
Но луч внезапный прорежет муть –
Ещё не вечер.
Ещё чуть-чуть...

© Елена Албул

Всё, что случается осенью, случается неспроста.
Студень туманный щупальца липкие распростал,
Ветром насквозь пронизаны, бредят холмы и дол,
Звëзды, моргнув, срываются в сумеречный подол.

Всё, что случается осенью, случается поделом.
Мглу раздирая ветками, щерится бурелом,
На потускневшем месяце пятнами кровь и ржа.
Что ты, болезный, мечешься? Поздно уже бежать.

Над головой смыкается пыльность и прелость трав.
Мчатся по небу всадники, смертную жизнь поправ.
Воем утрат отравленный, слышится хрип коней.
Всё, что случается осенью, всегда остается в ней.

© вересковый_ветер

​​Если хочешь о важном — давай о важном.
Хотя это понятие так двояко.
Одиночество — вовсе не так уж страшно.
Страшно в двадцать один умереть от рака.

Страшно ночью не спать от грызучей боли,
Что вползает под кожу и ест с корнями.
А ты роешь могилу от слов «уволен»,
Или «лучше остаться с тобой друзьями».

Говоришь, как пугающи предпосылки
Неизбежности рока, судьбы, удела?
Страшен выбор — идти собирать бутылки,
или сразу идти на торговлю телом.

Говоришь, нет квартиры в многоэтажке,
Платежи коммунальные шею душат?
А когда-то хватало малины в чашке
И оладушек бабушкиных на ужин.

Говоришь, что вокруг — дураки и драмы,
Что в кошмарах — тупые пустые лица.
Страшно — в девять ребенку лишиться мамы.
Страшно — маме ребенку не дать родиться.

Страшно видеть, как мир в себе носит злобу,
Как друзья обменялись ножами в спину.
Если хочешь о важном — давай о добром.
Как быть добрым хотя бы наполовину?

Как найти в себе силу остаться честным,
Ощутить в себе волю, очистить душу?
Правда, хочешь о важном? Садись. Чудесно,
Это важно, что ты еще хочешь слушать.

©️Keep Silence

Предзимье. Предчувствие. Предволшебство. Земля в ожидании снега. И время проходит, и жалко его, и сквер, и бисквитная нега дворцов, где твоя голова без царя — одна из бесчисленных тысяч. И слово в кармане валяется зря, и древнее море не высечь в граните ли, в мраморе, ибо вода подточит уверенность тверди. Возможно, об этом гудят провода столбу с иллюстрацией смерти: не лезь, коли шкура тебе дорога, раз нет объяснения ляду.
Так, черти растерянно прячут рога, пугаясь рекламного взгляда — кто в тайную комнату, кто под кровать, кто сразу, кто с третьей попытки: простите, здесь негде уже танцевать, уже патефоны в избытке, и дым коромыслом, и кровь с молоком, и к Богу стремятся угодья.

И больше не хочется жить с огоньком в предверии предновогодья. Но некто волшебный, смешлив и поджар, с великим прицелом на дальность, качнет замечательный ёлочный шар, и в нём отразится реальность, где люди довольны, где птицы кричат, заполнив небесные графы.
И где-то по берегу озера Чад изысканно бродят жирафы.

© Наталья Захарцева

Расскажи мне теперь о призраках, о вампирах, о мертвецах, о холмах за рекой забвения, там, где правит подземный царь, о болотных огнях и демонах с перекрёстка пяти дорог и о ведьме, что в ночь сопернице иглы прятала под порог. Пригласи меня, будет весело — нам от страха когда скучать? — станет вечер тянуться медленно, на окошке — гореть свеча, станут чудиться где-то шорохи, тени странные за спиной... Месяц вышел в небесном бархате и серебряный правит нож, час настал вспоминать предания, чудищ ткать из забавной лжи — я-то знаю, что только памятью этот мир и пребудет жив. Так рассказывай, долго ль, коротко, не жалей для любимой слов — пусть разгонят твои истории и мою ледяную кровь, расскажи о терновых всадниках и о топоте их коней, о русалочьих песнях ласковых, от которых спасенья нет, о лисицах, что были братьями, да о злобе родных сердец, и о том, кто от страсти гибельной камнем плачущим затвердел.
Сладость яда, дурман заклятия — не забудь и про них сказать, мы одни, в полутёмной комнате мрак танцует в моих глазах, и дрожит огонёк, но исподволь наплывает густая мгла. Присмотрись: золотыми змеями сказки ползают по углам, фразы падают, будто яблоки, алый след с острия клинка — кубок буйной твоей фантазии я бы выпила в три глотка, да не смею, ещё немножечко, от финала захватит дух...
Я останусь с тобой, дослушаю — но пока не пропел петух.

© Мария_Килден

Выпал снег. Не растаял к ночи. Развалился среди двора. Вышел дворник, король обочин, гений мусорного ведра. Князь метлы, повелитель бака. Вышел в белое нафига. И гоняла ворон собака, и лепили снеговика. Переделан, перелицован, лейб-гусар возвращался в строй. Да по площади по Дворцовой всё гулял Николай Второй.
Утро, вечер, диван в сторожке. Дел по горло, лежат снега́. Месяц-месяц, покажешь рожки — дам вишнёвого пирога.
Машет дворник лопатой, словно Гермиона маховиком. Раз — и нет тебе, смерть, улова, ну-ка, черти, домой, бегом. Два — и нет никакой разрухи, три — и нет никакой войны. В залихватском смешном треухе. Перелатанные штаны.
Тяжело, но зато нескучно. Озираясь поверх голов, на балконе стоят Щелкунчик и смеющийся крысолов.
А у дворника — сын в Рязани, под Ульяновском огород. Но сегодня уборщик занят. Три — и нет никаких сирот. Мамы счастливы, папы живы. Просто правильная зима. Открываются перспективы. Закрывается каземат.
Дворник машет лопатой тише. Тянет холодом от реки.
Тут на помощь выходит Шишел, здравый смысл, бурундуки.
Мандарины таскают, шпроты. Ставят ёлку, потом винил. Раз — единственная забота: мальчик варежку обронил. И ворона не улетела. Два — и праздник хорош вполне. Но чужая рука (без тела) гладит дворника по спине на правах мудреца и друга (где-то плачут четыре, пять): ты с какого здесь перепуга? Кто Хумгат не закрыл опять?
Уходил президент метёлки. Пахло свежестью и вином. Только в валенках мимо елки всё гулял человек с бревном.
Монохромом, полутонами, нежеланием отпустить. И венчали забытых нами перепутанные пути, Невский скрещивая с Арбатом.
Слово заперто изнутри.
Новый дворник берет лопату. Вы готовы? Ну, раз. Два. Три.

© Резная Свирель

​​A poднoй - этo тoт, ктo гoтoв c тoбoй вpeмя дeлить,
Цeлoвaть пo yтpaм твoи нeжныe тёплыe гyбы.
A poднoй - этo тoт, кoгo xoчeтcя cильнo любить,
Дaжe ecли нe пpaв и бывaeт дocтaтoчнo гpyбым.

A poднoй - этo тoт, ктo нe cтaнeт зa чтo - тo винить,
C кeм нe тoлькo нa мope, c кeм мoжнo бocoю пo лyжaм.
Oн тeбe кaждый дeнь cвoё cepдцe жeлaeт дapить
И мeчтaeт нaвeки cтaть пpeдaнным, любящим мyжeм.

A poднoй - этo тoт, ктo нe cтaнeт o cчacтьe кpичaть.
Этo вoздyx oдин и глyбoкиe, cильныe чyвcтвa.
Ho кoгдa ты нaчнёшь нa paccвeтe бeзyмнo cкyчaть,
Ocoзнaeшь дyшoй, чтo любoвь - этo тoжe иcкyccтвo!

©️Aнгeлинa Бoлoтcкaя

Можешь верить или не верить, может, правда, а может, небыль.
Просто шли по дороге звери, по дороге, ведущей в небо.
Котик, мишенька и зайчатка. Вдоль дороги росла просянка, и слова у них не кончались, и болтали о разном-всяком
звери плюшевые, живые, сны и ватное одеяло.
Даже волки на них не выли, даже солнце на них смеялось.
Бесконечно тянулись числа, города поднимались, страны.
Звери шли и добром лучились, и несли в мягких лапах странность.
Был зайчатка пушистым, белым, с носом розовым и цветочным. И навстречу беда болела в каждой клеточке, в каждой точке.
К ним беда — как старуха в чёрном, выжигая остатки счастья.
"Я же смелый", — сказал зайчонок.
"Я же справлюсь", — сказал ушастый.
Словно он не зверёк, а ветер. Окна хлопали как ладоши.
И не стало беды на свете, и нигде не болело больше.
Оставляли тираны троны, поджимали шпионы жала.
Просто шли по дороге трое, и усталость от них бежала. Падал с ветки созревший жёлудь.
Звери шли и сочились мёдом: котик, зайка и медвежонок, три довольных весёлых морды.
И любовь к ним спустилась плавно на серебряном парашюте.
Косолапый сказал: "Ну ладно",
"Я же сильный", — сказал мишутка.
И взвалил её на закорки, меж лопаток согрел ей норку. Холод треснул засохшей коркой, и любви сразу стало много.
Стало столько, что не измерить, не испить, не укрыть в застенках.
Просто шли по дороге звери: мишка, заинька и котейка. Понарошечные, смешные уши, души, хвосты и лапы.
Даже зубы у них не ныли, даже дождик на них не капал, деликатно вокруг мурашил.
Просто шли по дороге сказки. А потом повстречали в страшном, пустотелом и пустоглазом навьем царстве, в голодной бездне ту, что ходит бесцветной тенью. Ту, что в окна без спроса лезет.
И мурлыкнул друзьям котейка:
"Я ведь пуговка божьих судей. Оторвусь я — пришьют и вденут. У меня же их девять, судеб. А у вас вроде как не девять".
Стала шерсть у него из меди, стал он хтонью железной сборки. И не стало на свете смерти.
Просто шли по дороге боги.
А потом ты открыл им двери. Лунный луч был дрожащ и тонок. И вошли в нашу спальню звери, и сказали, что ты — ребёнок. Очень маленький, робкий, дивный.
Вот поэтому этой ночью они смерть твою победили,
и беду твою победили,
всех-превсех они победили.
И любви теперь сколько хочешь.

© Резная Свирель

Как хорошо передал наше состояние А.Дементьев

Ты слышишь, как время уходит в песок?
Сначала минута, а следом часок.
А дальше недели, а после года
Уходят в песок, в никуда… в никуда.
И вот уже время меняет разметки –
Отсчет по коробкам, в которых таблетки.
Осталось, надеюсь, не так уж и мало,
Но что-то особое в жизни пропало.
Кураж? Ожидание радостной вести?
Пока что бежим. Но все чаще на месте.
И даже на месте не так, чтобы быстро.
Уже пессимист победил оптимиста.
Боимся плохого, на сердце тревога,
Пугает застой, но сильнее – дорога.
Все ищем мы смыслы, как верное средство
Вернуть ощущенье далекого детства,
Где было все просто, где было нам ясно,
Что будет все в жизни легко и прекрасно.
Растаяло детство, и юность, и зрелось,
И Деду Морозу писать расхотелось,
Но даже не веря, не видя в том толка,
Мы ставим опять новогоднюю елку.
Не только затем, чтоб украсить свой дом –
Чтоб душу окутать волшебным теплом.
Чтоб снова, как прежде, пусть даже напрасно
Поверить в чудесную добрую сказку.
До Нового года осталось немного,
Он рядом, он здесь, он почти у порога.
За окнами снежная кружит пороша…

Ах, как я хочу, чтобы был он хорошим.

Андрей Дементьев.