Алена Березовская

Очень простые стихи,
но очень сложные чувства


О виртуальности

Безмолвные строки,
но смысла в них много...
Смешные улыбки : – )
скрывают тревогу...
Боязнь удержать
то, что мы и не держим...
Боязнь потерять
это чувство надежды...
И странный порыв
наши души пугает,
а тело горит
и объятий желает...
Но прячется вздох...
Вместо слов только точки...
Разговор – без конца,
Но кончаются строчки...
*********

Роберт Рождественский

* * *

Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
*******

Е. Ярошевская

* * *
Я ваш ангел-хранитель с кофейною чашкою в пальцах,
Я – смотритель всех утренних снов с бутербродом в руке,
Я секундная стрелка подъёма, я с тактом, как в танцах.
Не божись, не боись девы с нимбом в короткой тоге.
Вы такой! Нету слов, но остались, как прежде, вопросы,
Ваша память вполне сотрясение ветра в мозгах,
Вас ведь надо чуть-чуть по чуть-чуть, вымеряя, как дозы…
Избегаю домашних неврозов я с чашкой в руках.
**********

Балаева Ольга

* * *
Друг познается в беде.
Если случилось горе,
Друга ты ищешь везде.
Друг познается в споре.

Друг познается в споре:
Он уважает твои
Кредо и априори.
Друг познается в любви.

Друг познается в любви,
С другом - вы любите вместе,
С другом - вы пара лавин.
Друг познается в чести.

Друг познается в чести:
Душу чтоб тронуть твою,
Он не прибегнет к лести.
Друг познается в бою.

Друг познается в бою,
Он защитит тебя страстно.
(Честное слово даю!)
Друг познается в счастье.

Друг познается в счастье,
В радости, - как нигде...
Ну и, конечно, знайте:
Друг познается в беде.

Мы не знаем, что будет завтра, но, конечно, мы строим планы. Будто солнце вспорхнет на крышу, будто вновь зацветут каштаны, будто скоро найдем минуту, чтобы быстро заехать к близким, будто чудом успеем в небо, даже если летаем низко.

Мы не знаем, что ждет за дверью, но мы верим, что встретим счастье. Как-нибудь, не сейчас, однажды, словно пульс - навсегда в запястьях. Будто жизни с лихвой хватает, чтоб создать и разрушить снова. Будто в толпах людей-игрушек мы успеем найти родного.

Мы не знаем, что будет утром, но мы ставим себе будильник. Будто день завершится ночью, и придется зажечь светильник. Будто раны залечит доктор, даже если кололи словом. Будто фраза из ямы сердца не застрянет в груди другого.

Мы не знаем, что будет после, но рисуем себе маршруты. Мы идем по пятам Иисуса, но за нами - следы Иуды. Мы ведь думаем, можем ранить, и успеем сказать: забудем?
Мы, конечно же, строим планы. Вот такие смешные люди.

© Deacon

Ты весел, юн и бестолков —
Печали нет в тебе ни грамма.
Под запах свежих пирогов
На кухне мама моет раму.

Жужжит электробритва «Бердск».
Отцовский «Шипр» ждёт ладони.
И потолок по-майски бел.
И ходит голубь на балконе.

Соседка долбит до-ре-ми...
Опять волнения в Кабуле...
И джинсы новые на стуле
Оттенка сумерек в Перми.

© Сергей Плотов

Для приморских жителей, кажется, к морю ходить — табу.
Пожилой мужчина в футболке, от пота выцветшей на горбу,
Может, держал бразды правления, но не штурвал,
А смотрит на море так, будто сам его создавал.
Величавая Гюльнара или Дильбер открывает бар
Для одиночек и ресторан для влюбленных пар.
Горделивая петербурженка выбирает себе причал — Разбитый, как сердце детей,
На которых отец кричал.
Хребты гор — эквалайзеры треков, угасающих у воды.
Не бери обратный билет, не пей теплую чачу, не жди ни помощи, ни беды.
Сорви фонарики и гирлянды, убери захмелевший люд -
Вот тогда останется мгла, та, которую я люблю.
Но так спокойно в дыму шашлычном, в шуму телепередач,
И Черное море - сурьма для сердца, и не нужно иных удач,
Как возвращаться снова и снова без нехотя и хотя,
Детский шажок в семимильный шаг превращая шутя, летя.
Шелковица даром, проклятия задарма,
Каждый шаг по этой земле и есть моя хайтарма.

© Стефания Данилова

Память
за прошлое держится цепко,
то прибывает,
то убывает...
В школе
когда-то были оценки
две:
«успевает»
и «не успевает»...

Мир из бетона.
Мир из железа.
Аэродромный разбойничий рокот...
Не успеваю
довериться лесу.
Птицу послушать.
Ветку потрогать...
Разочаровываюсь.
Увлекаюсь.
Липкий мотив
про себя напеваю.
Снова куда-то
бегу,
задыхаясь!
Не успеваю...
Не успеваю.

Время жалею.
Недели мусолю.
С кем-то
о чём-то
бессмысленно спорю.
Вижу
всё больше вечерние
зори.
Утренних зорь
я почти что не помню...
В душном вагоне —
будто в горниле.
В дом возвращаюсь.
Дверь открываю.
Книги
квартиру
заполонили.
Я прочитать их
не успеваю!..
Снова ползу
в бесконечную гору,
злюсь
и от встречного ветра
немею.
Надо б, наверное,
жить
по-другому!
Но по-другому
я не умею.

Сильным бываю.
Слабым бываю.
Школьного друга
нежданно встречаю.
«Здравствуй!
Ну как ты?..»
И —
не успеваю
вслушаться
в то, что он мне
отвечает...
Керчь и Калькутта,
Волга и Висла.
То улетаю,
то отплываю.
Надо бы,
надо бы остановиться!
Не успеваю.
Не успеваю.
Знаю,
что скоро метели
подуют.
От непонятной хандры
изнываю...
Надо бы
попросту сесть и подумать!
Надо бы...
Надо бы...
Не успеваю!

Снова меняю
вёрсты
на мили.
По телефону
Москву вызываю...
Женщину,
самую лучшую
в мире,
сделать счастливой
не успеваю!..
Отодвигаю
и планы, и сроки.
Слушаю притчи
о долготерпенье.
А написать
свои главные строки
не успеваю!
И вряд ли успею...
Как протодьякон
в праздничной церкви,
голос
единственный
надрываю...
Я бы, конечно,
исправил оценки!..
Не успеваю.
Не успеваю.

Роберт Рождественский