Милиция исчезла с улиц под вечер. Около семи часов последние милицейские патрули ушли с тротуаров в правительственные здания. Стемнело резко, как будто кто-то вывернул энергосберегающую лампочку из небосвода. В центр города начали стягиваться жители близких и далеких окраин. Как говорится, ничто не предвещало: народ пока прогуливался по центральным улицам и выпивал, не закусывая. Но самые дальновидные хозяева уже стали закрывать кафе, рестораны и магазины - железные шторы падали с дробным грохотом, как комья земли на крышку гроба. Я жил в самом центре обреченного города, в крохотной гостинице, которая отгородилась от гуляющих масс картонным плакатиком - «Мы с народом!». Свет на центральных улицах погас внезапно, и город погрузился в кромешную темноту. Оказывается, вырубить уличное освещение - проще простого: снимаешь с двери любого подъезда пружину-доводчик, растягиваешь ее до требуемой длины (около полутора метров) и забрасываешь на электрические провода. Готово. Короткое замыкание...

Почти одновременно с наставшей тьмой на всей улице посыпалось битое стекло: били витрины супермаркетов, универмагов, магазинов - огромные витрины, на которые не нашлось железных штор. Мимо гостиницы потянулись сотни людей с добычей - бежали девушки, окольцованные туалетной бумагой, как революционные матросы - пулеметными лентами. Кто-то нес сразу пять или шесть компьютерных клавиатур - чтобы детям и внукам хватило. Пожилой мужчина привязал к телу двухкамерный холодильник и с визгом и искрами тащил его по асфальту. В глазах мужчины читалось: умру, но донесу!

Выше по нашей улице, в ста метрах от гостиницы, с глухим хэканьем били ногами хозяина какого-то магазина. Хозяин, булькая кровью, кричал: «Милиция!» Потом затих. Бившие бросили жертву и полезли в магазин - там уже мало чего осталось. Как рассказали свидетели и участники грабежа, хозяин сначала пытался объяснить, что весь товар в его магазине взят в долг, куплен на банковский кредит. Страховки нет, большая семья... Потом полез на толпу с бейсбольной битой, кого-то успел ударить один раз. Больше не дали, затоптали. Обменник возле гостиницы штурмовали, как средневековую крепость, с разбега тараня скамейкой стальные роль-ставни. Ставни жалобно скрипели, но держались...

Я вернулся в гостиницу и следующие два часа вязал из простыней канат и строил баррикаду. На первом этаже гостиницы, как специально, располагался ювелирный магазин, а ночь обещала быть веселой. Но с черной лестницы можно было по канату спуститься в глухой внутренний двор и через невысокий забор оказаться в другом квартале. Я сложил все ценные вещи в одну сумку, после чего облегченно уснул в одежде. Спал так крепко, что окончательного разгрома города не слышал. Проснулся рано, меня разбудил металлический «мегафонный» голос. В семь утра по нашей улице проехала милицейская машина с «люстрой» и громкоговорительной установкой. Не очень уверенный голос вещал: «Я - комендант города! Требую сохранять спокойствие и разойтись!» Машину просто забросали камнями, и она уехала восвояси, но без стекол, «люстры» и громкоговорителя.

Утро принесло некоторое отрезвление - грабить в городе было уже нечего. Завтрак был, мягко говоря, скуден - яйца и хлеб. Все магазины и рынки закрыты. Отделения милиции держали круговую оборону, хотя к ним и так никто не совался. Остальные сотрудники милиции либо сидели в своих отделах, либо хоронились по домам. Тот, кто высовывал нос за порог, даже будучи одетым по гражданке, сразу же получал по шее от бдительных соседей и прочих «доброжелателей». Иногда сильно, иногда просто так, «для порядка». Но с порядком в городе были большие проблемы.

В разгромленных магазинах остался один мусор, а там, где были железные шторы и крепкие двери, дежурили хозяева с родственниками. Стояли на тротуарах с палками и ружьями, кучками по пять-шесть человек. Обреченно курили, запаливая сигареты одну от другой. Им не хватало только белых повязок воинов-камикадзе, потому что погромщики гуляли по городу группами по две-три тысячи человек. К вечеру за неимением лучшего стали грабить журналистов - под раздачу попали три российские съемочные группы и несколько западных телевизионщиков. К ночи начались «беседы за жисть» с теми, кто хоть как-то отличался внешне от разудалой толпы. Нас с товарищем из «Известий» Бог миловал - за сутки до погромов, во время свержения прежней власти, Мише Виноградову разбили голову камнем, после чего наложили швы и красивую белую повязку, как у булгаковского Шарикова. Его повязка была для нас флагом, пропуском и индульгенцией, кроме того, на каждом углу, узнав обстоятельства ранения коллеги, нам пытались налить дрянной водки, смешанной с опием.

Народ кучковался, на глазах превращаясь из толпы в тьму. Потом все двинулись на окраину города, в коттеджный поселок, где жили чиновники, бизнесмены и прочие уважаемые люди. Мы обогнали толпу на такси. Диспетчер по рации услужливо подсказывала нам, куда можно соваться, а куда не стоит.

Поселок был темен и мрачен - кто-то уже обесточил район. Вдали слышался невнятный ропот - это шла толпа. Пробежала женщина с детской коляской, и тут же на нашу машину с желтым светящимся таксистским колпачком из темноты выскочил мужчина в костюме и с пачками денег в руках.

- Сюда идет толпа! Увезите меня!

Но свободного места в нашей машине не было, и трясущийся мужчина убежал в темноту. Мы заехали толпе во фланг, встав в каком-то переулке. По моему настоянию таксист развернул машину и не стал глушить двигатель. Через минуту загремели автоматные очереди, и толпа бросилась с проспекта врассыпную, в переулки. Мы сразу же стартовали с визгом и прокрутами, а вот машину с журналистами «Франс-пресс» толпа перевернула на бегу, походя.

Утром «праздник непослушания» закончился. Как и обещал новый министр МВД, ему хватило 15 трупов, чтобы навести в городе порядок. Вечером на улице появились первые совместные патрули - народные дружинники и милиционеры в форме. Милиционеров разве что не целовали. Бить их уже никому не хотелось. А было это в 2005 году в Республике Киргизия, в городе Бишкек, во время «революции тюльпанов».

Жесть, я так и не понял с какой целью разрешили погромы?

Милиционеров разве что не целовали. Бить их уже никому не хотелось.

Жесть, я так и не понял с какой целью разрешили погромы?

Киргизская оппозиция не имела единой политической платформы, представляя собой группу бывших партийных и государственных деятелей, по той или иной причине оказавшихся неугодными Аскару Акаеву, а потому лишённых доступа к льготам и привилегиям, которые несут с собой государственные посты. Потерпев поражение на парламентских выборах (по мнению иностранных НПО: «благодаря нарушениям законодательства и злоупотреблениям со стороны власти»), оппозиционеры организовали сборы и митинги. Привлечение масс людей на эти митинги были обеспечены лидерами оппозиции. Часть митингующих состояла из представителей одного рода с лидерами оппозиции, другие односельчане, а также те, кому были розданы деньги. Массовость митингов обеспечивалась и за счёт большого числа наблюдателей, городских жителей вышедших посмотреть на шагающие колонны с флагами, траспарантами и лозугами, а также людей в штатском.

Мятеж, поднятый на юге, выдвинул новых местных лидеров, возглавивших на местах «народные советы». Отсутствием сильной центральной власти воспользовались авантюристы, располагавшие хоть какой-либо силовой базой, и во многих местах начали создаваться альтернативные, параллельные органы управления, соперничавшие друг с другом. Кроме того, началась волна самозахвата земель — уже не в первый раз в Киргизии.

По прошествии какого-то времени стало известно, что одним из основных финансовых спонсоров «Революции Тюльпанов» был некий Баяман Эркинбаев, депутат киргизского парламента, владелец Карасуйского рынка и крупнейший лидер уголовного мира на юге страны. Вторую сторону конфликта финансировал другой уголовный лидер — северянин, тоже владелец рынка (в столице страны) и тоже депутат парламента, Жыргалбек Сурабалдиев. Именно он платил деньги «добровольцам», которые вначале противостояли демонстрантам у Дома правительства 24 марта, а затем вечером спровоцировали погромы и мародерства в Бишкеке. Ещё одним возможным организатором и спонсором мартовских событий называли третьего крупного преступного лидера — Рыспека Акматбаева (в парламенте был его брат, Тынычбек).

Все трое впоследствии погибли при неясных обстоятельствах. 10 июня 2005 в Бишкеке был убит депутат Сурабалдиев, 22 сентября — Эркинбаев, и в октябре — Тынычбек Акматбаев. В октябре сторонники всех трёх покойных «авторитетов» объединились под лозунгом «Долой Кулова!» при молчаливой поддержке со стороны президента Бакиева.

В апреле 2005 года в своем доме в Бишкеке при невыясненных обстоятельствах был застрелен знаменитый киргизский советский киноактер и каскадер Усен Кудайбергенов, известный по фильму «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников», который в марте 2005 года возглавлял народные дружины, боровшиеся с мародерами в городе.
via wikipedia