Иван Бунин

Зарницы лик, как сноведенье,
Блеснул - и в темноте исчез.
Но увидал я на мгновенье
Всю даль и глубину небес.

Там, в горнем свете, встали горы
Из розоватых облаков,
Там град и райские соборы -
И снова черный пал покров.

Вот задрожал и вспыхнул снова -
И снова блещущий восторг,
Вновь мрак томления зеиного
Господь десницею расторг.

Не так же ль в радости случайной
Мечта взмахнет порой крылом -
И вдруг блеснет небесной тайной
Все потонувшее в былом?



На глазки синие, прелестные
Нисходит сумречный хмель:
Качайте, ангелы небесные,
Все тише, тише колыбель.

В заре сгорели тучки вешние,
И после мирное темно:
Светите, дальние, нездешние,
Огни в открытое окно.

Усни, усни, дитя любимое,
Цветок, свернувший лепестки,
Лампадка, бережно хранимая
Заботой божеской руки.



Страрую книгу читаю я в долгие ночи
При одиноком и тихо дрожащем огне:
"Все мимолетно - и скорби, и радость, и песни,
Вечер лишь бог. Он в ночной незаметной тишине."

Ясное небо я вижу в окно на рассвете.
Солнце восходит, и горы к лазури зовут:
"Старую книгу оставь на столе да заката.
Птицы о радости вечного бога поют!"



Ручей среди сухих песков...
Куда спешит и убегает?
Зачем меж скудных берегов
Так стойко путь свой пролагает?

От зноя бледен небосклон,
Ни облачка в лазури жаркой;
Весь мир как будто заключен
В песчаный круг в пустыне яркой.

А он, прозрачен, говорлив,
Он словно знает, что с востока
Придет он к морю, где залив
Пред ним раскроет даль широко -

И примет светлую струю,
Под вольной ширью небосклона,
В безбрежность синюю свою,
В свое торжественное лоно.

На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клином сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.

На высоте, где радостно сияет так сини,
Где радосто сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чернтил мой стих на изумрудной льдине.

И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!

На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине.



Еще и холоден и сыр
Фейвральский воздух, но над садом
Уж смотрит небо ясным взглядом,
и молодеет божий мир.

Прозрачно-бледный, как весной,
Слезится снег недавней стужи,
А с неба на кусты и лужи
Ложится отблеск голубой.

Не налюбуюсь, как сквозят
Деревья в лоне небосклона,
И сладко слушать у балкона,
Как снегири в кустах звенят.

Нет, не пейзаж влечет меня,
А то, что в этих красках светит:
Любовь и радость бытия.

Высоко в просторе неба,
Все сияя белизною,
Вышло облачко на полдень
Над равниной водяною.

Из болот оно восстало,
Из холодного тумана -
И замлело, засияло
В синей стали океана...

- Не затем ли ты возникло,
Чтобы в вечном отзариться?
Не затем ли ввысь стремилось,
Чтоб под солнцем раствориться?

Вышло облачко высоко,
Стало тонкое, сквозное,
Улыбнулось одиноко -
И угасло в ярком зное.



Мил мне жемчуг нежный, чистый дар морей!
В лоне океана, в раковине тесной,
Рос он одиноко, как цветок безвестный,
НА обломках мшистых мертвых кораблей.

Бурею весенней выброшен со дна,
Он лежал в прибое на прибрежье диком,
Где носились чайки над водою с криком,
Где его качала шумнакя волна...

Мил мне жемчуг нежный на груди твоей!
Сладко упиваясь юной красотою,
В светлом божьем мире я брожу мечтою,-
В небе, в блеске солнца, в тишине морей,

с перлами морскими под водой цвету,
Рассыпаюсь в рифах влагой голубою -
И одно есть счастье: разделить с тобою
Эту радость жизни, эту красоту!



Дымится поле, рассвет белеет,
В степи туманной кричат орлы,
И дико-звонок их плач голодный
Среди холодной плывущей мглы.

В росе их крылья, в росе бурьяны,
Благоухают поля со сна...
Зарею сладок твой бодрый холод,
Твой томный голод,- твой зов, весна!

Ты победила,- вся степь дымится,
Над степью властно кричат орлы,
И тучи жарким горят пожаром,
И солнце шаром встает из мглы!

Гроза прошла над лесом стороною.
Был теплый дождь, в траве стоит вода...
Иду один тропинкою лесною,
И в синеве вечерней надо мною
Слезою светлой искрится звезда.

Иду - и вспоминается мерцанье
Мне звезд иных... глубокий мрак ресниц,
И ночь, и тучи жаркое дыханье,
И молодой грозы благоуханье,
И трепет замирающих зарниц...

Все пронеслось, как бурный вихрь весною,
И все в душе я сохраню, любя...
Слезою светлой блещет надо мною
Звезда весны за чащей кружевною...
Как я любил тебя!



С темной башни колокол уныло
Возвещает, что закат угас.
Вот и снова город ночь сокрыла
В мягкий сумрак от усталых глаз.

И нисходит кроткий час покоя
На дела людские. В вышине
Грустно светят звезды. Все земное
Смерть, как страж, обходит в тишине.

Улицей бредет она пустынной,
Смотрит в окна, где чернеет тьма...
Всюду глухо. С важностью старинной
В переулках высятся дома.

Там в садах платаны зацветают,
Нежно веет раннею весной,
А на окнах девушки мечтают,
Упиваясь свежестью ночной,

И в молчанье только им не страшен
Близкой смерти медленный дозор,
Сонный город, думы черных башен
И часов задумчивый укор.

Отошли закаты на далекий север,
Но всю ночь хранится солнца алый след.
Тихо в темном поле, сладко пахнет клевер,
Над землею брезжит слабый полусвет.

Это - ночи робких молодых мечтаний,
Предрассветный сумрак в чутком полусне.
Это - ночи грусти и воспоминаний,
Думы на закате о былой весне.



Облака как призраки развалин,
Встали на заре из-за долин.
Теплый вечер темен и печален,
В темном доме я совсем один.

Слабым звоном люстра отвечает
На шаги по комнате пустой...
А вдали заря зарю встречает,
Ночь зовет бессмертной красотой.



Стояли ночи северного мая,
И реял в доме бледный полусвет.
Я лег уснуть, но, тишине внимая,
Все вспоминал о грезах прежних лет.

Я вновь грустил, как в юности далекой,
И слышал я, как ты вошла в мой дом,-
Неуловимый призрак, одинокий
В старинном зале, низком и пустом.

Я различал за шелестом одежды
Твои шаги в глубокой тишне -
И сладкие, забытые надежды,
Мгновенные, стеснили сердце мне.

Я уловил из окон свежесть мая,
Глядел во тьму с тревогой прежних лет...
И призрак твой и тишина немая
Сливались в грустный, бедный полусвет.



Ударил колокол - и дрогнул сон гробниц,
И голубей испуганная стая
Вдруг поднялась с карнизов и бойниц
И закружилась, крыльями блистая,
Над мшистою стеной монастыря...

О, ранний благовест и майская заря!
Как этот звон, могучий и тяжелый,
Сливается с открытой и веселой
Равниной зеленеющих полей!
Ударил колокол - и стала ночь светлей,
И позабыты старые гробницы,
И кельи тесные, и страхи темноты,-
Душа, затрепетав, как крылья вольной птицы,
Коснулась солнечной поющей высоты!



Темный кедр растет среди долины,-
Я люблю долины тихих гор,
Видит он далекие вершины
И глядится в зеркало озер.

Темный кедр один в горах тоскует.-
Я люблю печаль весенних дней,-
А кругом зеленый лес ликует
И цветут фиалки у корней.

Божий мир люблю я,- в вечной смене
Он живет и красотой цветет...
Как поверить злобе иль измене?
Темный час проходит и пройдет!

Темный кедр растет реди долины,-
Расцветай, наперекор судьбе!
Быстро дни идут, но ни единый
Не пройдет без думы о тебе!



В поздний час мы были с нею в поле.
Я дрожа касался нежных губ...
"Я хочу объятия до боли,
Будь со мной безжалостен и груб!"

Утомясь, она просила нежно:
"Убаюкай, дай мне отдохнуть,
Не целуй так крепко и мятежно,
Положи мне голову на грудь."

Звезды тихо искрились над нами,
Тонко пахло свежестью росы.
Ласково касался я устами
До горячих щек и до косы.

И она забылась. Раз проснулась,
Как дитя, вздохнула, в полусне,
Но, взглянувши, слабо улыбнулась
И опять прижалася ко мне.

Ночь царила долго в темном поле,
Долго милый сон я охранял...
А потом на золотом престоле,
На востоке, тихо засиял

Новый день,- в полях прохладно стало...
Я ее тихонько разбудил
И в степи, сверкающей и алой,
По росе до дому проводил.

Высоко наш флаг трепещет,
Гордо вздулся парус полный,
Встал, огромный и косой;

А на встречу зыбью плещет,
И бегут - змеятся волны
Быстрой, гибкой полосой.

Измумруд горит, сверкая,
В ней, как в раковине тесной,
Медью светит на борта;

А кругом вода морская
Так тяжка и полновесна,
Точно ртуть налита.

Ходит зыбкими буграми,
Ходит мощно и упруго,
Высоко возносит челн -

И бегущими горами
Принимают друг от друга
Нас крутые гребни волн.



Светит в горы небо голубое,
Молодое утро сходит с гор.
Далеко внизу - кайма прибоя,
А за ней - сияющий простор.

С высоты к востоку смотрят горы,
Где за нежно-млечной синевой
Тают в море юелые узоры
Отдаленной цепи снеговой.

И в дали, таинственной и зыбкой,
Из-за гор восходит солнца свет -
Точно горы светлою улыбкой
Отвечают братьям на привет.



Перед грозой, в Петровки, жаркой ночью,
Среди лесного ропота и шума,
Спешил я, спотыкаясь на коряги
И путаясь меж елок, за Веснянкой.
Она неслась стрелой среди деревьев
И, белая, мелькая в темноте,
Когда зарницу ветром раздувало,
А у меня уж запеклись уста
И средце трерпетало точно голубь.
"Постой!" - хотел я крикнуть - и не мог.

Мы долго с ней бежали по болоту,
Вдоль оз ера, вдоль отмели, заросшей
Купавами, травой и камышами,
И наконец я выбился из сил.
Хочу сказать: "Остановись, не бойся!"
Она на миг оглянется - и в путь!
А между тем поднялся ветер,
Деревья недовольно зароптали,
Задвигали мохнатой хвоей ели,
И звезды замелькали ез-за них.
Кричу за ней: " Остановись, послушай!
Я все равно до света не отстану,
Ты понапрасну мучишься..." Не слышит!

Вдруг молния всю чащу озарила
Таинственным и бледно-синим светом...
"Стой! - крикнул я. - Лишь слово! Я не трону..."
(Она остановилась на мгновенье.)
"Ответь,- вскричал я,- кто ты? И зачем
Ты здесь со мной встречалась вечерами,
Ждала меня над заводью темневшей,
Где сумрачно и тускло рдели воды?
Зачем со мной ты слушала, грустя,
Далеких песен радость молодую?
Зачем потом, когда они смолкали
И только комары звенели сонно
Да нежно пахло сонною водой,
Ты рабирала ласково мне кудри,
А я глядел с твоих колен в глаза?
Зачем во тьме, когда из тихой рощи
Гремели сольи, ты наклонялась
К моей щеке горячею щекой
И целовала сладко, осторожно,
А после все томительней и крепче?
Скажи, зачем?.." Она лицо рукаи
Закрыла вдруг и кинулась вперед.

И долго мы, как звери за добычей,
Опять бежали в роще. Шумный ливень
По темным чащам с громом бушевал,
Даль раскрывали молнии, и ярко
Белело платье девичье... Но вдруг
Оно исчезло, точно провалилось.
Я выскочил с разбега на опушку,
Упал в овес, запутанный и мокрый,
И зарыдал, забился...

Полями пахнет,- свежих трав,
Лугов прохладное дыханье!
От сенокосов и дубрав
Я в нем ловлю благоуханье.

Повеет ветер - и замрет...
А над полями даль темнеет,
И туча из-за них растет,
Закрыла солнце и синеет.

Нежданной молнии игра,
Как меч, блеснувший на мгновенье,
Вдруг озарит из-за бугра -
И снова сумрак и томленье...

Как ты таинственна, гроза!
Как я люблю твое молчанье,
Твое внезапное блистанье,-
Твои безумные глаза!



Звезда над темными далекими лесами
Всех ярче искрится, прекрасна и грустна.
В прозрачном сумраке царит под небесами
Ночная тишина.

Как откровению, я тишине внимаю,
Не отрывая глаз от звездной вышины,
И мнится, что опять душою постигаю
Таинственную речь и звезд и тишины,-

Опять, как в те часы, когда глядел, бывало,
Ребенком я в ночной, весенний небосклон
И реял надо мной спокойно и устало
Безгрешный детский сон,

А за плечем моим, в одеждах белоснежных,
Стоял хранитель мой - и кроткая печаль
Была в его очках, задумчивых и нежных,
Безмолвно устремленных вдаль...



Пока я шел, я был так мал!
Я сам себе таким казался,
Когда хребет далеких скал
Со мною рос и возвывался.

Но на предельной их черте
Я перерос их восхожденье.
Один, в пустынной высоте,
Я чую высших сил томленье.

Земля - подножие мое.
Ее громада поднимает
Меня в иное бытие,
И душу радость обнимает.

Но бездны страх - он не исчез,
он набегает издалека...
Не потому ль, что одиноко
Я заглянул в лицо небес?



Из тесной пропости ущелья
Нам небо кажется синей.
Привет тебе, немая келья
И радость одиноких дней!

Звучней и песни и рыданья
Гремят под сводами тюрьмы.
Привет вам, гордые страданья,
Среди ее холодной тьмы!

Из рудников, из черной бездны
Нам звезды видны даже днем.
Гляди смелее в сумрак звездный -
Предвечный свет таится в нем!

Не слыхать еще тяжкого грома за лесом -
Только сполох зарниц пробегает в вершинах.
Лапы елей висят неподвижным навесом,
И запуталась хвоя в сухих паутинах.

Если ж молния вспыхнет, как пламя над горном,
Раскрываются чащи в изломах неверных,
Точно древние своды во храмах пещерных,
В подземелье Перуна, высоком и черном!



Любил он ночи темные в шатре,
Степных кобыл заливчатое ржанье,
И перед битвой волчье завыванье,
И коршунов на сумрачном бугре.

Страсть буйной мощи силясь утолить,
Он за врагом скакал как исступленный,
Чтоб дерзостью погони опьяненной,
Горячей кровью землю напоить.

Стрелою скиф насквозь его пробил,
И там, где смерть ему закрыла очи,
Восстал курган - и темный ветер ночи
Дождем холодных слез его кропил.

Прошли века, но слава древней были
Жила в веках... Нет смерти для того,
Кто любит жизнь, и песни сохранили
Далекое наследие его.

Они поют печаль воспоминаний,
Они бессмертье прошлого поют
И жизни, отошедшей в мир преданий,
Свой братский зов и голос подают.



Это было глухое, тяжелое время.
Дни в разлуке текли, я как мертвый, блуждал;
Я коня на закате седлал
И в безлюдном дворе ставил ногу на стремя.

На горе меня темное поле встречало.
В темноту, на восток, направлял я коня -
И пустынная ночь окружила меня
И, склонивши колосья, молчала.

И, молчанью внимая, я тихо склонялся
Головой на луку. Я без мысли глядел
На дорожную пыль и душой холодел,
И в холодной тоске забывался.

Моя печаль теперь спокойна,
И с каждым годом все ясней
Я вижу даль, где прежде знойно
Синева дымка летних дней...

Так в тишине приморской виллы
Слышнее осенью прибой,
Подобный голосу Сибиллы,
Бесстрастной, мудрой и слекой.

Так на заре в степи широкой
Слышнее колокол вдали,
Спокойный, вещий и далекий
От мелких горестей земли.
1901


Звезды ночи осенней, холодные звезды!
Как угрюмо и грустно мерцаете вы!
Небо тускло и глухо, как купол собора,
И заливы морские - темные и мертвы.

Млечный Путь над заливами смутно белеет,
Точно саван ночной, точно бледный просвет
В бездну Вечных Ночей, в запредельное небо
Где ни скорби, ни радости нет.

И осенние звезды, угрюмо мерцая
Безнадежным мерцанием тусклых лучей,
Говорят об иной - о предвечной печали
Запредельных Ночей.
1901


Шумели листья облетая,
Лес заводил осенний вой...
Каких-то серых птичек стая
Кружилась по ветру с листвой.

А я был мал,- беспечной шуткой
Смятенье их казалось мне:
Под гул и шорох пляски жуткой
Мне было весело вдвойне.

Хотедось вместе с вихрем шумным
Кружиться по лесу, кричать -
И каждый мертвый лист встречать
Восторгом радостно-безумным!
1901


Светло, как днем, и тень за нами бродит
В нагих кустах. На серебре травы
Луна с небес таинственно обводит
Сияние вкруг темной головы.

Остановясь, ловлю твой взор прощальный,
Но в сердце холод мертвенный таю -
И бледный лик, загадочно-печальный,
Под бледною луной не узнаю.
1901


Смотрит месяц ненастный, как сыплются желтые листья,
Как проносится ветер в беспомощно-зыбком саду.
На кусты и поляны в тоске припадают деревья:
"Проноси, вольный ветер, скорей эту жуткую ночь!"

С неземною печалью глядит затуманенный месяц...
Ветер в жутком восторге проносится в черных кустах:
"Достигайте в несчастии радости мук бесконечных!
Приготовьтесь к Великому мукой великих потерь!"
1901


В окно я вижу груды облаков,
Холодных, белоснежных, как зимою,
И яркость неба влажно-голубого.
Осенний полдень светел, и на север
Уходят тучи. Клены золотые
И белые березки у балкона
Сквозят на неье редкою листвой,
И хрусталем на них сверкают льдинки.
Они, качаясь, тают, а за домом
Бушует ветер... Двери на балконе
Уже давно заклеены к зиме,
Двойные рамы, топленные печи -
Все охраняет ветхий дом от стужи,
А по саду пустому кружит ветер
И, листья подметая по аллеям,
Гудит в березах старых... Светел день,
Но хорошо,- до снега недалеко.

Я часто вспомина осень юга...
Теперь на Черном море непрерывно
Бушуют бури: тусклый блеск от солнца,
Скалистый берег, бешеный прибой
И по волнам сверкающая пена...
Ты помнишь этот берег, окаймленный
Ее широкой снежною грядой?
И жадно ловим ветер. Вольно веет
Он бодростью и свежестью морской;
Срывая брызги с бурного прибоя,
Он влажной пылью воздух наполняет
И снежных чаек носит над волнами.
Мы в шуме волн кричим ему навстречу,
Он валит с ног и заглушает голос,
А нам легко и весело, как птицам...

Вcе это сном мне кажется теперь.
1901

Озарен был сумрак мрачный
В стром храме, и сиял
Чистый образ новобрачной
При огнях, в фате прозрачной,
Под молитвенный хорал.

А из окон ночь синела;
Зимний вечер темен был,
Вьюга в сумраке шумела,
Грустно с колоколом пела,
Подымая снег с могил...

Сохрани убор венчальный
Сохрани цветы твои:
В жизни краткой и печальной
Светит только безначальный,
Непорочный свет любви!
1901


Морозное дыхание метели
Еще свежо, но улеглась метель.
Белеет снега мшистая постель,
В сугробах стынут траурные ели.

Ночное небо низко и черно,-
Лишь в глубине, где Млечный Путь беет,
Сквозит его таинственное дно
И холодом созвездий пламенеет.

Обрывки туч порой темнееют в нем..
Но сивнет ночь. И низко над землею
Усталый вихрь шипящею змеею
Сквозит и жжет своим огнем.
1901


Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет кустарник,
Точно в снежную даль убегает в испуге.
В белом поле стога, косогор и забытый овчарник
Тонут в белом дыму разгулявшейся вьюги.

Дымный ветер кружит и несет в небе ворона боком,
Точно ы снежную даль убегает в испуге.
В белом поле стона, косогор и забытый овчарник
Конский след на бегу порошит-земетает...
Вон прохожий вдали. Истомлен на пути одиноком,
Мертвым шагом он мерно и тупо шагает.

"Добрый путь, человек! Далеко ль до села, до ночлега?"
Он не слышит, идет, только голову клонит...
А куда и спешить против холода, ветра и снега?
Родились мы в снегу,- вьюга нас и схоронит.

Занесет равнодушно, как стог, как забытый овчарник...
Хорошо ей у нас, на просторе великой!
Бесприютная жизнь, одинокий под бурей кустарник,
Не тебе одолеть в поле темном и диком!
1901